– Гикия. Не много времени дадут нам боги бывать вместе. Избрали граждане херсонесские меня архонтом. Стоять за славу города родного буду. В том клятву дал. И слова своего не нарушу.
Слушает девочка, слова отцовские пропустить боится.
– Предстоит мне путь неблизкий, – продолжает отец. – Воевать иду. Снова царь Боспорский Фарнак меч на нас поднял. Ты же в ученье будь первой. Науки постигай, да именем отца своего, архонта Ламаха, гордись.
– Сделаю так, как ты учишь, отец, – говорит Гикия, – не посрамлю имени Ламаха.
– И еще помни, дочь, – продолжает архонт. – В словах будь сдержана. Ибо слово единое, как и поступок единственный, порой скажут о тебе больше, чем вся жизнь. Разными бывают деяния человеческие. Один за счет ближнего богатеет. А как умрет – забудут его. У другого, что ни день, то дело светлое. Стремись и ты, Гикия, делами своими полезной Херсонесу быть.
Сказал так и на войну уехал.
Долго потом херсониты с боспорцами воевали. То одни верх возьмут, то другие. Как бы не война, то жили бы себе счастливо. Достаток и у тех, и других был бы.
Говорят, что в ту пору люди умную пословицу сложили: «Плохой мир любой войны лучше».
Да видать, придумать-то придумали, а вот в мире жить не научились.
Но война войной, а Херсонес-город живет себе.
А чайки все летают да высматривают, кому из людей помочь. Хотят дело большое и нужное сделать.
Видят, а Гикия уже выросла. Да такой красавицей стала. Нет ее краше во всем Херсонесе.
Слышат однажды чайки, как отец говорит Гикии:
– Взрослой ты стала. Просит руки твоей сын царя Боспорского Асандра. Он и послов прислал.
– Слышала я, что молодой царевич собой хорош, – отвечает Гикия. – Но из далекой земли он. Не хочу покидать мой любимый Херсонес, да юношей достойных немало и здесь.
– Это так, дочь моя. Но надежда у меня есть, что браком этим установим мы мир между странами нашими.
Ничего не ответила Гикия. Летают чайки, спрашивают друг друга:
– Ну что, пойдет Гикия замуж за сына Асандра?
– Не знаем! Не знаем!
– Она ничего отцу не сказала!
– Не сказала! Не сказала!
Однажды говорит Гикия:
– Передай, отец, послам мое согласие. Но просить хочу тебя не отправлять меня в сторону чужую.
– Так и я думаю, дочка. Пусть царевич живет в нашем доме. Места хватит. Пусть навсегда покинет Боспор. Так и херсонитам будет спокойней. Зять мой не разгласит тайны Херсонеса боспорцам.
Вскорости свадьбу сыграли. Стали молодые в доме архонта жить.
А дом этот был самым большим и богатым в Херсонесе. Славился он серебром и золотом, многочисленными рабами и рабынями. А уж про добро разное и говорить нечего. Одних коров и овец в загонах стояло целое стадо.
Так прошел год. Умерла мать Гикии. А как еще год прошел, архонта Ламаха не стало.
Течет время. Вышла как-то к горожанам Гикия и говорит:
– Граждане Херсонеса. Скоро годовщина смерти отца моего. Примите от меня все потребное для праздника в память Ламаха. Будет вам хлеб и мясо, вино и рыба. Вспоминайте добрые деяния архонта.
– Ушел от нас человек достойный, – отвечали ей. – Печально это. Но жизненный путь его закончен. Счастливо жил он. Поступал гражданам Херсонеса он во благо. И это нам в радость. Будем с тобой вместе, добрая Гикия, веселиться и петь, водить хороводы в память о нашем архонте, а твоем отце.
Все меньше дней оставалось до праздника.
Однажды на море случай вышел. Была ночь. Было звездное небо без единого облачка. И дорожка лунная по глади морской. Отдыхали чайки на скалах прибрежных. Кто спал, кто дремал. Вдруг слышат они речь боспорскую:
– Лодку правь к берегу. К стене крепостной. В месте укромном нас уже поджидают.
– Ха-ха. Ну и здорово придумал царевич. По десять да по двенадцать воинов приезжать будем. Да все тайно, – отвечает ему тихо другой голос.
– Никто и не заметит, как отряд сильный в подвале Гикии соберется.
– Хитер наш царевич. Как и отец его хитер.
– Да уж. Не занимать коварства старому Асандру, – зло усмехается воин. – Друга и соратника своего – царя Фарнака трона лишил. А самого убил.
Вдруг видят чайки, разыгралось море, засвистел ветер. То боги морские про подлость боспорскую прознали. Норовят лодку опрокинуть. Да близок берег. Едва удалось боспорцам выгрести. Свой разговор закончили они уже на земле:
– Коль все удачно сложится, будет тут заварушка.
– Ха-ха! В день памяти Ламаха.
– Как херсониты ко сну отойдут, всех перебьем. И город разорим.
– И в ворота наших братьев пустим, – закончили боспорцы.