Выбрать главу

Выстроившись в неровный полукруг и держа ружья поперек груди, пришельцы двинулись к Космическим Волкам, перешептываясь между собой на шипящем языке, напоминавшем шорох высохшей змеиной кожи. Налетчики держались настороже и рассматривали огромных Астартес с тревожной пристальностью, но из того, как неторопливо они приближались, было понятно, что они не считают трех Волков серьезной угрозой.

В центре наступающей банды двигалась сгорбленная фигура с бледной кожей, облаченная в причудливый, искусно отделанный доспех; ее окружение составляла группа существ, словно сшитых из разных частей, которые кружили вокруг хозяина, как свора гончих. Длинные белые волосы горбуна, который, насколько мог судить Булвайф, был вожаком банды, были выбриты с одной стороны головы, и на тонкой коже виднелись переплетающиеся шрамы татуировок. Край не прикрытого волосами уха, длинного и острого, как у собаки, был иссечен и проколот так, что напоминал отвратительное кружево, обрамляющее череп. Шрамы украшали и высокие скулы чужака, и горло; в тонкую ткань рубцов были вставлены блестящие кусочки металла, и казалось, что сплетение шрамов образует некий сложный символ или пиктограмму, протянувшуюся от виска до ключицы. Большие глаза ксеноса сидели глубоко в глазницах, за рассеченными губами виднелись белые, неровно заточенные зубы. Вместо пальцев на левой руке торчали острые лезвия, доходившие почти до колен существа; при каждом шаге чудовища они скрежетали и звякали друг о друга. Булвайф учуял резкий запах существа, даже когда до него оставалось не менее тридцати ярдов, и чувствовалась в этом запахе примесь странных эликсиров и биомодификаций. От него покалывало кожу и тошнота подступала к горлу.

Булвайф смотрел на этих монстров и не чувствовал страха — наоборот, его переполняло неудержимое желание, голод, требовавший обнажить клинок и вонзить во врага, рубить и кромсать, забыв обо всем. Внутри звучал голос волка — неистовый дар самого Лемана Русса, казалось обретший в тот момент собственную жизнь.

«Не сейчас, — сказал он зверю внутри. — Еще рано».

Чужаки приближались, продолжая перешептываться на своем змеином языке. Новые запахи донеслись до Булвайфа и его воинов — запахи, от которых нервы задрожали, как натянутые струны. От налетчиков исходили миазмы феромонов, запах адреналина и опьяняющий аромат мускуса; усовершенствованный организм Булвайфа работал на пределе своих возможностей, стараясь отфильтровать этот яд, прежде чем тот сведет его с ума. И все равно голова кружилась, а колени дрожали. Он услышал, как Хальвдан тихо выругался, и понял, что его воинам тоже приходится нелегко.

Отвернувшись от ксеносов, Булвайф посмотрел назад, на жавшихся друг к другу пленников, цепями прикованных к камням павильона. Многие плакали, другие склонили голову в молитве. Некоторые смотрели на него, и в их широко раскрытых глазах читалась мольба.

Свободно опустив руки, Волчий Лорд обернулся к приближавшимся налетчикам и присмотрелся к уродливому существу, шедшему в середине.

— Слушай меня, чужак, — обратился он к монстру, голос его звучал твердо и отчетливо. — Ты мучил и грабил этих людей веками, так что, подозреваю, твой народ научился нашему языку. Я Булвайф, воин из русов и названый брат Лемана, примарха Шестого Легиона. Жители этого мира под моей защитой, чудовище. Ты пришел сюда на свою погибель.

Булвайф заметил, как темные глаза вожака чужаков расширились от веселого изумления. Все его гибкое тело задрожало от безумного веселья, а затем губы раздвинулись, обнажая неровные зубы, и монстр захихикал в лихорадочном возбуждении. Гротескные телохранители, вторя хозяину, затараторили и завыли, царапая когтями покрытую шрамами кожу на скулах и шершавые губы.

Усмешка ксеноса, адресованная Булвайфу, была полна острых, как иглы, зубов и напоминала оскал барракуды, а голос его, исторгнутый пропитанными феромонами легкими, клокотал и булькал.

— Ты станешь отличным подарком моему повелителю, — произнес ксенос на вполне сносном низком готике, сжав пальцы-лезвия. — О, как он будет смеяться над твоими дерзкими словами, отделяя плоть твою от костей. — Изуродованное тело чудовища вздрогнуло от удовольствия. — Твои страдания будут утонченными.