— Знаю. Но мои вещи… — Каранисса внезапно замолчала, и некоторое время они тихо сидели друг напротив друга. Каранисса изучала крышку стола, а Тобас шарил глазами по комнате, но его взгляд снова и снова возвращался к колдунье. Он смотрел на роскошные черные волосы, тонкие черты, изящную фигурку…
— Тобас, — взглянула она наконец на юношу, — а что носят женщины в Этшаре Пряностей?
Никак не ожидавший такого вопроса, Тобас замялся:
— А я толком и не знаю… Одежду… Юбки, рубашки. Высокородные дамы и некоторые волшебницы носят платья.
— Юбки и рубашки?
— Конечно. Такие же, как и везде.
— А как они выглядят?
Тобас засмеялся, но тут же понял, что она не шутит. Каранисса носила только платья.
— Это не важно. Ты в своей одежде прекрасно выглядишь. Большинство женщин не могут позволить себе такой.
— Я не хочу выглядеть странно. Прошло четыреста лет — мода должна сильно измениться.
— Думаю, да. Но ты все равно будешь выглядеть великолепно.
— А волосы? Женщины по-прежнему носят длинные распущенные волосы? Или подбирают их?
— Понятия не имею. То есть я никогда не обращал внимания. Коротко они их не стригут, но таких длинных, как твои, я никогда не видел. — У Караниссы волосы спадали до талии. — Думаю, они их обрезают чуть ниже плеч или подвязывают наверх.
— Значит, мне нужно обрезать мои? — Колдунья потянула себя за прядь.
— Ни в коем случае! Они такие красивые! Правда, правда! — Тобас приподнялся и взял ее за руку, в которой она зажала волосы.
— И все же я не хочу выделяться. Вот я слушала тебя и работала над произношением. Ты заметил?
— Не думал, что ты это делаешь специально, — чуть скривился Тобас. — Я сразу заметил и собирался предупредить тебя кое о чем. У меня акцент Пиратских Городов. Тебе не следует говорить так, как я.
— Но ведь язык изменился…
— Да, конечно. В Двоморе теперь вообще совершенно другой язык. А твой акцент очень милый — старомодный и элегантный.
— А я не хочу быть старомодной. Я хочу быть, как все.
— Ты никогда не будешь, как все. Ты слишком красива и всегда будешь выделяться.
— Ты просто дурачишь меня! — Колдунья оттолкнула его руку.
— Нет! Я говорю правду! — Юноша снова завладел ее рукой и, перегнувшись через стол, поцеловал Караниссу, больше удивившись этому сам, чем удивив ее.
Стол слегка оторвался от пола и скользнул в сторону. Тобас усмехнулся. От колдовства тоже, оказывается, мог быть прок.
Почти час спустя в комнату заглянул сприган и пискнул. Тобас схватил сапог и запустил им в визитера, который поспешно ретировался.
Каранисса хихикнула.
— Над чем ты смеешься, женщина? — притворно сдвинул брови Тобас.
— Ой, да не знаю я! Над сприганом, наверное. Они действительно смышленые и милые!
— Неужто? Кажется, кто-то совсем недавно грозился выжечь им кишки?
— Недавно я была расстроена и сердита.
— Да? Что ж, рад оказаться полезным. Теперь, если я избавлюсь от зеркала сприганов и вытащу нас отсюда, то все вообще будет в полном порядке. Надоеда! Сюда, Надоеда!
Мокрые следы прошлепали в комнату, и что-то мерзкое закапало на ковер.
— Надоеда, я хочу, чтобы ты нашел зеркало, которое сприганы утащили из кабинета, и принес его мне. Понял?
Надоеда пискнул, как придушенный кот, и ушлепал прочь. Тобас вздохнул:
— Как ты думаешь, он понял?
— Наверное. — Каранисса отвернулась и заговорила с воздухом, отдавая сильфам то же самое приказание. Воздух слегка дрогнул, и слуги ушли.
— Интересно, — задумчиво произнес Тобас, — Деритон создал Надоеду специально, или это случайность, как сприганы? В Книге я не нашел ни одного заклинания, которое могло бы породить нечто подобное.
— Я не знаю, — пожала плечами Каранисса. — Он уже был в замке, когда Деритон впервые привел меня сюда, и я никогда не спрашивала. Просто приняла как данность — очередные чары, такие же непонятные, как и все остальное.
— Чародейство не все должно быть непонятным. Во всяком случае, я так не думаю.
— По сравнению с колдовством это полное безумие, если хочешь мое мнение. Ты помнишь, что чародейство использует хаос?
— Возможно. Но таким образом оно приводит этот хаос в порядок. В некотором роде.
— Неужели? Как заклинание, открывающее горшки?
— А ты хорошо умеешь спорить, колдунья, — усмехнулся Тобас.
Она ткнула его под ребра. В ответ он тут же схватил ее за талию, потянул на себя, и они, хохоча, покатились по ковру, остановившись только у стены — Каранисса лежа на спине, а Тобас — сидя верхом у нее на животе.