Увидев, как клубы тумана заворачивают за юго-восточную оконечность Мира, Вонд сдался.
Когда они вновь достигли теплой плотной атмосферы обычного мира, он заметил:
— Я никогда так высоко не забирался. Производит впечатление, не так ли?
В отличие от Вонда он не обладал сверхъестественной силой, способной обогреть его или дать больше кислорода из разреженного воздуха. Когда Вонд начал снижаться, Стеррен уже едва дышал. На его лице и руках осел иней.
Заледенелые мышцы не повиновались, и Стеррен ничего не ответил.
Когда они приземлились, Вонд направился к краю, а молодой человек остался ждать его на вершине небольшой дюны.
Край оказался обычным обрывистым утесом.
Единственная его особенность состояла в том, что он простирался в обе стороны насколько позволяли взгляд и легкая золотистая дымка.
Вонд заглянул вниз.
— Ничего не видно! — крикнул он, не оборачиваясь. — Везде этот треклятый туман!
Стеррен осторожно подобрался к краю и вытянул шею. Ничего. Одна золотая дымка.
— Ждите здесь, — бросил ворлок и решительно нырнул вниз.
Минуту спустя он опустился рядом со Стерреном и выдавил:
— Там совсем нет воздуха! Я не мог дышать! Кроме того, желтая мразь воняет и обжигает горло!
Стеррен посмотрел вверх, потом вниз:
— Интересно, почему густой туман держится с одной стороны, а воздух — с другой? Что их разделяет?
Вонд, как и Стеррен, посмотрел вверх и вниз и, пожав плечами, ответил:
— Магия. Скорее всего проделки чародеев.
— Никогда не видел такого грандиозного магического действа, — заметил Стеррен.
— Наверное, это сделали боги, — сказал Вонд так, словно на него нашло озарение. — Легенды гласят, что они создали мир из хаоса. Желтая субстанция как раз может быть хаосом!
Стеррену это предположение показалось неубедительным. Сказания говорили, что Мир остался отколовшимся и оставшимся незамеченным куском, после того как Вселенная разделилась на Небеса и Инферно. Боги обнаружили осколок позже и помогли ему оформиться.
Кроме того, почему хаос должен быть желтого цвета? С какой стати он вообще должен иметь какой-то цвет?
Стеррен еще не отогрелся и не желал искать объяснение происхождению золотистой дымки. Она просто существует, и ее следует принимать как данность.
— Что теперь, — спросил он.
Вонд огляделся, осмысливая ситуацию:
— Думаю, не стоит валять дурака с этой субстанцией. Если это хаос, он может быть опасным.
Юноша промолчал.
— А что, если я немного отогну край? Это может оказаться полезным. Если чары, удерживающие субстанцию рассеются, образовавшаяся стена станет второй линией защиты.
У Стеррена не было настроения спорить, хотя он понимал, что Вонд несет чепуху. В то же время грандиозность самой затеи потрясла его.
— Отогнуть край Мира? — переспросил он почему-то сразу охрипшим голосом.
— Почему бы и нет? — сказал Вонд. — Правда, сначала надо посмотреть какой он толщины.
— Кто он?
— Мир, естественно.
Ворлок согнулся и вперил глаза в песок. От его взгляда в поверхности начало образовываться неширокое отверстие.
Стеррен наблюдал за этими манипуляциями, сидя на дюне. То, что происходит в дыре, его не волновало.
Через несколько минут Вонд выпрямился и произнес:
— Насквозь не пробиться. Так что придется отогнуть верхний слой и поставить его вертикально.
Он огляделся и начал производить в уме расчеты. Затем взгляд ворлока остановился на Стеррене:
— Пожалуй, я отправлю вас домой. Боюсь, будет много шума, пыли и беспорядка.
— Хорошо, — согласился Стеррен, стараясь ничем не выдать своей радости.
В то же мгновение уже знакомая магическая сила подхватила его и с фантастической скоростью понесла к замку Семмы.
Через несколько мгновений юноша уже ковылял по улице в тени стен замка.
Глава 37
Несмотря на огромное расстояние, глухой гул достигал замка Семмы. Из своего убежища в башне Стеррен видел, как по воздуху плыли тучи песка и огромные скальные глыбы.
После наступления темноты зловещее оранжевое зарево залило всю южную сторону неба. Сияние, казалось, пульсировало и время от времени его пронзали ярко-красные или бледно-голубые молнии.
Стеррен радовался, что не предложил Вонду совершить что-нибудь еще более эффектное, например убрать с неба малую луну. Процесс искривления края Мира оказался довольно некрасивым зрелищем.