В серьезности намерений мальчика сомневаться не приходилось. Думери ни в чем не допускал легкомыслия. И любая его просьба означала, что он действительно хочет того, о чем просит. Да и магией он бредил не один год.
Конечно, многие мальчишки его возраста бредили ею, но Дорэн почему-то полагал, что с годами это должно пройти. У Думери не прошло. Парень хотел сам стать чародеем, а не просто смотреть, как тот творит чудеса.
И что из этого следовало?
Теоретически чародейство занимало традиционно высокое место в перечне наиболее уважаемых профессий, так что Дорэн вроде бы и не возражал против того, что младший сын решил податься в маги, и все-таки устремления Думери его не радовали. Из собственного опыта он знал, что чародеи — очень странные люди: или кичащиеся своими возможностями хвастуны, или затворники с несносным характером. И не опасна ли вся эта магия? Мало ли что таит в себе общение с невидимыми силами! Все могло статься хуже, гораздо хуже. Захотел бы мальчик стать демонологом. Вот уж опасная работа — иметь дело с силами зла и стараться заставить их творить добро!
А может, отнюдь и не добро. Дорэн слышал немало домыслов о демонологах-убийцах. И никто не спорил с тем, что они накладывают на людей заклятия. Очень часто демонологи исчезали, практически бесследно, и никто не знал, в чем причина. То ли они теряли контроль над демонами, то ли уступали в схватке другим магам, а может, их карали боги за то, что они вторгались в те сферы, где смертным не место…
Какое счастье, что демонология Думери не интересовала! Как, впрочем, и ведовство, которое считалось деревенской магией, колдовство, все еще пользующееся дурной славой, хотя после Великой войны прошло не одно столетие, и ворлокство, новая, необычная разновидность магии. В присутствии ворлока у обычных людей по коже начинали бегать мурашки.
А вот теургию уважали, и никто не слышал о теурге, который ошибся в заклинании и растворился в облаке пурпурного дыма. Говорить с богами куда безопаснее, чем экспериментировать с пассами, фразами, порошками.
Как-то за обедом Дорэн поделился своими размышлениями с Думери. Мальчик молча смотрел в тарелку.
— Так что скажешь? — не выдержал он.
— Не знаю, отец. Я хочу сказать, что чародейство интересует меня куда больше теургии. И прочих разновидностей магии.
Дорэн в замешательстве посмотрел на сына.
— А что такого особенного в чародействе?
— Не знаю, — честно признался Думери. — Просто… я хочу сказать… В общем, я хочу стать чародеем.
Дорэн вздохнул. Он понимал, что спорить бесполезно. Спор с Думери в любом случае выливался лишь в потерю времени: мальчик умел настоять на своем.
— Посмотрим, что можно сделать, — подвел он черту под разговором.
Он, конечно, попытался найти другой способ обеспечить будущее Думери или хотя бы предлог, чтоб не пускать его в чародеи, но тщетно. Так что тремя днями позже он и Думери под проливным дождем, натянув шляпы на уши, шли на встречу с Тетераном-магом.
— Разбаловал я парня, — пробормотал Дорэн, форсировав очередную лужу. — Вконец разбаловал. Это же надо — чародейство!
Думери слышал, что отец что-то бормочет, но слов не разобрал, а потому решил, что тот честит богов и погоду.
Он-то не имел к дождю никаких претензий. Какая разница, идет ли дождь или светит солнце, если он будет чародеем! Обязательно будет!
Да, начнет он простым учеником, но будет стараться изо всех сил, трудиться день и ночь и через шесть лет… или девять, или двенадцать, все будет зависеть только от него, станет чародеем! Настоящим чародеем!
Они уже повернули на улицу Магов, и Думери сбил шляпу на затылок, чтобы лучше видеть вывески. Он боялся пропустить дом Тетерана.
— Вон он! — воскликнул Думери, указывая рукой на нужный им дом.
Его отец поднял голову.
— Да, это он.
Когда они подошли к дому, дверь распахнулась. Сердце Думери учащенно забилось.
Высокий худющий мужчина в темно-синем одеянии появился на пороге, затем отступил в сторону, давая им пройти.
Нечто, невидимое Думери, сдернуло с их голов шляпы. Капли холодной воды с полей попали на лицо.
— Заходите, заходите, — высокий мужчина пригласил их в комнату. — Заходите, обсохните.
Думери посмотрел на него, ожидая, что мокрая одежда тут же высохнет, но чародей, если это был он, не стал прибегать к помощи магии, а просто указал на кресла, полукругом стоящие у камина, в котором весело потрескивали горящие поленья.
Разочарованный Думери пересек комнату, сел в одно из кресел. Его отец опустился в соседнее, оставив третье высокому мужчине.