— Но ты все равно попробовала на ком-то это любовное заклинание, хотя северяне так и не появились. — Келдер прекрасно понимал, что Ирит не могла устоять перед искушением, иначе не стала бы так увиливать от прямого ответа, когда речь зашла о последнем заклинании.
— Готова поспорить, на Эздреле, — вставила Аша.
Келдер аж подпрыгнул. Как он мог не увидеть очевидное?! Он бросил на Ашу короткий взгляд, восхищенный ее проницательностью, и вновь повернулся к Ирит.
Девушка кивнула:
— Совершенно верно. Я зачаровала Эздрела.
— Поэтому он и сейчас влюблен в тебя? — спросил Келдер. — Поэтому искал тебя все эти годы?
Ирит кивнула.
— А почему ты не сняла с него заклинание, когда уходила?
Летунья удивленно взглянула на него.
— Потому что не могла, глупый! Я же не знала как! Я умею только накладывать заклинание, но не снимать его!
От таких откровений у Келдера отнялся язык. А Ирит торопливо пустилась в объяснения:
— Я же не знала, какова его суть. Мне было всего пятнадцать лет, и с двенадцати я жила в доме Калирина в горах, неподалеку от Дегмора, где видела только чародеев, офицеров да безмозглых слуг. И ничего не знала о любви, сексе или влюбленности. Так что опробовать заклинание мне было не на ком. Посмотреть, какие оно дает результаты, я не могла. А контрзаклинание было, но оно не являлось частью основного заклинания, поэтому я не включила его в те, что решила заложить себе в память, а может, и включила, но оно у меня не получилось. Я не помню, не помню, а теперь творить новые заклинания я не могу! Не могу даже прикоснуться к Книге Калирина!
— Но это заклинание… Если верить Эздрелу, оно загубило ему жизнь! — воскликнул Келдер.
— Но я же не знала! — оборонялась Ирит. — Не знала, как оно работает! Я воспользовалась им пару раз, с другими людьми, они уже умерли, а Эздрел был таким душкой, когда я его увидела. Большой, красивый, так здорово управлялся с лошадьми, они успокаивались, стоило ему их погладить. И мне, знаете ли, захотелось превратиться в лошадь, чтобы он вот так же погладил и меня. Но Эздрел даже не смотрел в мою сторону, и я непроизвольно сотворила заклинание. Тогда он подошел, заговорил со мной, такой сильный, нежный, нам было очень хорошо, и мы вместе ушли из Мезгалона, и всюду, куда бы мы приходили, никто не мог сравниться с ним красотой. Он был такой веселый…
— Тогда почему ты его оставила? — спросил Келдер.
Ирит пожала плечами:
— Мне с ним стало скучно. А он говорил, что нам суждено вечно жить вместе. Я знала, что этому не бывать, мне же так и останется пятнадцать, а он начнет стареть и все такое. Ни к чему мне оставаться в одном месте. Опять же, я знала, что в действительности он меня не любит, на него просто наложено заклинание, и любовь эта ненастоящая. Значит, в расчет ее лучше не брать. И потом, не хотела я жить с ним вечно, я знала, что рано или поздно уйду, а когда мы поссорились потому, что в таверне я танцевала с кем-то другим, я решила, лучше уйти раньше. И я думала, что заклинание со временем снимется само по себе! Что в мое отсутствие оно снимется обязательно и он обо мне забудет.
— Правда? — спросила Аша.
Ирит вновь покраснела и уставилась в стол.
— Я думала, что может и сняться. Знать — не знала, но думала и понимала, произойдет это не сразу.
— А оно так и не снялось, — вздохнула Аша. — Он по-прежнему влюблен в тебя.
По телу Ирит пробежала дрожь.
— Но я-то в него определенно не влюблялась. Не пора ли забыть о нем и идти дальше?
Келдер мог ответить на ее вопрос без запинки: нет, не пора. Может, Ирит хватит эгоизма, чтобы уйти, может, и Аша придерживалась того же мнения, но он не уйдет. Так определила судьба!