Ханнер уверенно пробирался по лабиринту коридоров, переходов, прихожих и лестниц — и наконец добрался до личных апартаментов лорда Фарана. Апартаменты эти Ханнер и две его сестры делили с дядей вот уже два года — со дня смерти матери. Ханнер на миг остановился, перевел дух, одернул тупику и шагнул в гостиную лорда Фарана.
Дядя стоял посреди комнаты, облаченный — совершенно не по погоде — в изумительный плащ темно-зеленого бархата, а одна из сестер Ханнера, леди Альрис, в бледно-голубой тунике и темной узорчатой юбке, устроилась на скамье у окна и, не обращая никакого внимания на прекрасную погоду за стеклом, мрачно смотрела на дядюшку. Второй сестры, леди Нерры, видно не было.
Лорд Фаран явно надел нарядный плащ по какому-то торжественному случаю, а не для тепла, и был, как всегда, изящен и элегантен — и Ханнер, взглянув на него, вспомнил, что сам он невысок и плотен. Толстым он бы себя не назвал, но вот округлым — наверняка. Полная противоположность гибкому красавцу дяде… Ханнеру не посчастливилось: он пошел в своего давно покойного отца.
Не успел Ханнер раскрыть рта, как лорд Фаран заговорил:
— А, Ханнер, — произнес он. — Я приглашен на ужин и уже убегаю, но если ты узнал что-нибудь важное, — говори.
— Я заметил, что канал воняет, — сообщил Ханнер.
Фаран криво улыбнулся.
— Я распоряжусь, прежде чем отбуду, — сказал он. — Что-нибудь еще?
— Да нет. Я побеседовал с доброй дюжиной магов, и никто из них не упоминал об угрозах или неприятностях со стороны Гильдии.
— А матушку Перреа ты расспросил?
— Я говорил с ней и с ее помощником. Она твердит, что решение остаться ведьмой и не принимать наследственный пост в магистрате — ее собственное. Правила Гильдии к этому отношения не имеют.
— Может быть; но может быть и так, что ее хорошенько припугнули, вот она и молчит, — нахмурился Фаран.
— Не похоже, чтобы она так уж нервничала, — возразил Ханнер.
— Мы еще обсудим все это попозже — и поподробнее, — сказал Фаран. — Теперь же, если я хочу еще поговорить с лордом Кларимом о канале, я должен бежать — иначе никуда не успею.
— И как же ее зовут? — с улыбкой поинтересовался Ханнер, уступая дорогу.
— Исия, по-моему. — Фаран перестал хмуриться. Он скользнул мимо Ханнера и удалился.
Ханнер несколько мгновений слушал, как затихают в глубине коридора его шаги, и только потом закрыл дверь и повернулся к Альрис.
— Снова ушел, — вздохнула та, прежде чем брат успел что-нибудь сказать. — Как всегда. Он ночует где угодно, только не здесь.
Ханнер знал: если она и преувеличивает, то ненамного.
Это не наше дело, — отозвался он.
— Ты так говоришь, потому что он никогда не таскает тебя с собой, — проворчала Альрис. — Представляешь — он твердит, что я должна встречаться со всеми этими людишками.
— А меня он посылает одного встречаться с ними, — пожал плечами Ханнер. — Не знаю, что лучше.
— Тебе не приходится улыбаться с невинным видом, пока этот великий человек соблазняет какую-нибудь бедняжку, завороженную его титулом. — Она подергала торчащую из юбки нитку. — Я не хочу ни с кем встречаться.
— Ему ты об этом говорила?
— Ну разумеется! Он не обратил внимания. — Она подняла взгляд. — Тебе еще предстоит познакомиться с его последней жертвой.
— Вот как?
— Он поведал мне, что она мечтает увидеть дворец изнутри, так что он, возможно, приведет ее сюда.
— И захочет, чтобы мы не путались под ногами. Она же придет не для того, чтобы познакомиться с нами.
— Что приятно. Она наверняка глупа. Все они таковы.
Спорить с сестрой о вкусах дядюшки Ханнеру не хотелось, и он попытался сменить тему.
— Где Нерра? — поинтересовался он.
Альрис махнула в сторону спален.
— Где-то там. Они с Мави снова болтают о тряпках, и мне стало скучно.
— Мави здесь? — Ханнер постарался, чтобы голос не выдал его радости. Хотя о сестриных подружках он был не высокого мнения, Мави с Нового рынка была исключением. Нерра познакомилась с ней, покупая ткани в Старом Торговом квартале, и быстро подружилась. Ханнеру нравились благожелательность Мави и ее искренний интерес ко всему окружающему. А очаровательная улыбка, отличная фигура и длинные светлые волосы, по мнению Ханнера, ничуть ее не портили.
Альрис кивнула.
— Она зануда, — сообщила она. — Как Нерра. Ханнер поморщился. Альрис было тринадцать, и ее раздражало все.
Или почти все; подобно дядюшке Фарану, она была без ума от магии. Несколько месяцев она убеждала Фарана отдать ее в ученицы какому-нибудь волшебнику, но он отказался — из-за того, что она может по праву рождения или благодаря замужеству занять важный пост в Гегемонии Трех Этшаров, что стало бы невозможным, сделайся она волшебницей.