Гильдия магов противилась использованию магии знатью и косо смотрела на возможность того, чтобы любым ее видом пользовался представитель власти, да и вообще чиновник Этшара Пряностей или какого-нибудь другого Этшара. Ни одному правителю или магистрату не разрешалось обучаться магии, и никто из магов не мог занять государственную должность. Магов можно было нанять на службу — например, волшебники очищали каналы, а жрецы обеспечивали в судах правдивость свидетелей, — но не было магов, которые управляли бы городами. Гильдия магов тщательно следила за соблюдением этих правил. Тот, кто не обращал внимания на эдикты Гильдии, обычно умирал — быстро и жутко. И даже тех, кто вовремя одумывался, ждала очень незавидная участь.
Но что ему теперь делать? Азрад VI, правитель Этшара Пряностей и триумвир Этшарской Гегемонии, избрал лорда Фарана своим главным советником, и как таковой Фаран не мог заниматься магией сам, а мог лишь нанимать волшебников, когда и если это ему надобно для исполнения его обязанностей. Но теперь Фаран, кажется, сам обрел таинственную магическую силу, причем не приложив к этому никаких усилий. Как воспримет ceй факт Гильдия магов? Не могут же они винить его в этой случайности!
Было лишь справедливо, что именно он получил такой подарок после стольких лет изучения магии без всякой надежды заниматься ею. Он искал исключения в гильдийских правилах ничего удивительного, что исключение само нашло его. Гильдия не может винить его в этом!
В следующий миг Фаран нахмурился. Разумеется, они ни в чем не обвинят его. Они даже признают, что он тут ни при чем.
Но убить его они могут все равно.
Гильдия магов никогда не беспокоилась о правосудии: она требовала, чтобы ее установления исполнялись, и ее попросту не интересовали ни справедливость, ни законность, ни причины нарушений — она требовала послушания. Фаран отлично знал это. У него были свои мысли по поводу того, чего действительно хочет Гильдия магов, но в том, что это отнюдь не справедливость, он был уверен.
Значит, придется ему держать новые способности в тайне. Так, конечно, труднее будет разобраться, в чем они заключаются и откуда взялись…
На этом размышления Фарана прервались, в его сознание проник наконец доносящийся из-за окна шум: крики, вопли, удары, грохот.
Сейчас уже за полночь, подумал он, что же это творится там, за каналом? Заинтригованный, он подошел к окну, раздвинул занавеси и выглянул.
То, что он увидел, заставило его выругаться.
Его покои находились на третьем этаже дворца правителя, в восточном его крыле, и из окна через Восточный рукав Большого канала открывался вид на паутину улочек Старого города. Большая часть древних строений была высотой не более одного-двух этажей, а кое-какие домишки и вовсе почти вросли в грязь, так что Фарану был виден не только Старый город, но и Рыбачья слобода.
И, глядя сейчас на эту панораму, он видел в разных концах города охваченные огнем дома. Видел силуэты на улицах — бегущие, стоящие, летящие — и те, что летели, не были облачены в одеяния магов, у них не было ни особых магических приспособлений, ни хотя бы традиционных кинжалов.
Большинство летящих направлялось к северу — они высоко и очень быстро мчались через Восточный залив, — но были и такие, кто парил над улицами либо метался по городу. Фаран видел и множество воспаривших вещей — тележек, серебряной утвари, золотых монет. Все улицы Старого города были усеяны битым стеклом.
А еще он был абсолютно уверен, что заметил среди стекла по меньшей мере один труп.
Да, беда была необычайно серьезна. С минуты на минуту Фаран может понадобиться в качестве официального лица. Вот-вот во дворец начнут поступать доклады, нужно будет отдавать приказы городской страже; правитель, должно быть, уже проснулся — он потребует объяснений. Фаран должен тотчас спуститься вниз.
И с чего это, спросил он сам себя, ныряя в гардеробную, с чего это он решил, будто таинственные магические способности обрел он один?
Глава 4
В тот самый миг, когда лорд Ханнер споткнулся на Новом рынке, а лорд Фаран, задыхаясь от кашля, приподнялся в постели, в Приморском квартале Этшара Пряностей, в спальне на третьем этаже своего дома-мастерской проснулся Варрин-Ткач. Он проснулся внезапно, ловя ртом воздух. Ему снилось, что он закутан в свои собственные изделия, погребен в толще тяжелой шерсти, завален грудами ткани… А до того он падал сквозь сотни миль невообразимо тонкого кружева, которое рвалось, когда он летел сквозь него, рвалось и загоралось…