Раздалась дюжина голосов, поднялись руки. Лорд Фаран гаркнул, перекрывая шум:
— Кто летает — пожалуйста, отойдите туда! — Он махнул в сторону окон. — Кто не летает — туда! — Он показал на дверь, ведущую в бальный зал. — Кто не знает, пожалуйста, оставайтесь у стола.
— Я могу оторваться от земли, — сказала женщина, помянувшая жрецов. — Но скорее плыву, чем лечу.
Фаран взглянул на нее.
— Как тебя зовут?
— Алладия из Гавани.
— Алладия. Спасибо. Пока постой у стола.
Она послушалась.
Шелла тоже направилась к столу, Ханнер — за ней. Он оказался рядом с Алладией.
— Я — лорд Ханнер, — представился он. — Рад познакомиться.
— Лучше бы при других обстоятельствах. — Алладия мрачно смотрела, как чародеи расходятся по местам.
— Ты предпочла бы не быть чародейкой?
— Вот именно.
"Весьма интересно, — подумал Ханнер. — Возможно, если я пойму других, то пойму и Альрис".
— Это из-за угроз правителя? — спросил он. — А если бы никто не знал — тогда как?
Алладия обернулась и посмотрела ему в глаза.
— И тогда тоже, — сказала она.
— Но почему? В конце концов ты ведь овладела магией — и безо всякого служения или ученичества.
— Магией я владела и раньше! — сердито ответила Алладия. — Я была жрицей!
— Жрицей? — переспросил Ханнер. Чародейство взаимодействовало с волшебством и ведьмовством; значит, могло взаимодействовать и со служением богам.
— Именно. И — да позволено мне будет похвалить себя — очень неплохой жрицей. Но с тех пор, как у меня в голове завелось это, боги не слышат меня. Простейшие молитвы не находят отклика! Я пыталась обращаться к Унниэль, хотела спросить ее, что изменилось, но даже она не вняла моим мольбам!
— Унниэль? — Имя почему-то казалось знакомым.
— Унниэль Милосердная. С ней проще всего иметь дело. Даже ученик может говорить с Унниэль. Но с позапрошлой ночи я этого не могу! На мой зов откликались даже Ашам и Говет, а сейчас мне не дозваться и Унниэль!
— И ты считаешь, это потому, что ты чародейка?
— Ну конечно. Почему бы еще? Что-то обрекло нас на это проклятие, и боги отвергли меня. Прежде я могла открывать врата между мирами, исцелять недужных, любая тайна становилась известна мне; ныне я заставляю летать по комнате тарелки. Как по-твоему — равноценный обмен?
— Нет, — признал Ханнер.
Прежде чем он успел что-нибудь добавить, Фаран призвал к вниманию.
— Я вижу десятерых нелетающих, тринадцать летунов и одиннадцать тех, кто сам не знает, — объявил он. — Давайте теперь поможем этим одиннадцати разобраться в себе. Ханнер, будь добр отойти.
Ханнер взглянул на Шеллу и Алладию, но от стола отошел.
— Кстати, Ханнер, — заметил ему Фаран, — если не возражаешь, подожди в гостиной с Мави и Альрис. А когда Манрин и Ульпен спустятся, пошли их сюда.
— Ты хочешь оставить здесь только чародеев.
— Верно, мой мальчик. Нет смысла устраивать толчею.
Ханнер колебался. Сейчас он вполне мог бы признаться, что тоже чародей, — он ведь и должен был признаться в этом, разве нет? Рано или поздно правда выйдет наружу. Но признайся он — и его ждет ссылка или смерть, или он окончательно ввяжется в интриги дяди Фарана и уже никогда не вернется в свою собственную комнату, свою собственную постель во дворце.
Он поклонился, ободряюще потрепал Шеллу по плечу и вышел, закрыв за собой дверь.
— Что они там делают? — спросила в гостиной Альрис.
— Сортируют чародеев, — ответил Ханнер. — Выясняют, кто что может.
Мави поежилась. Ханнер удивленно взглянул на нее.
— Прости, — сказала она. — Я знаю, они просто люди и не просили, чтобы на них наложили это заклятие, ни вообще чего-то подобного, но с ними мне как-то… тревожно. Даже с вашим дядей и бедняжкой Панчей. Это что-то такое… — Не в силах найти точные слова, она развела руками.
Вот и еще одна причина не признаваться в чародействе, подумал Ханнер. Он не хотел волновать Мави — и уж тем более не хотел, чтобы она сочла его отвратительным.
До сих пор он не понимал, какие чувства испытывает девушка.
— Жрец говорит, Панча больше не человек, — вздохнула Мави.
— Алладия так говорит?
Мави удивленно моргнула.
— Н-нет… Кто такая Алладия?
— Жрица, ставшая чародейкой. — Ханнер показал на дверь столовой. — Она там. А о ком говоришь ты?