Вдоль центра зала почти во всю его длину — на добрых шестьдесят ярдов — тянулся ковер ярдов пяти в ширину, искусно расцвеченный всеми оттенками красного. Именно на этом ковре стояло сейчас большинство чародеев. По обе стороны от ковра были рядами расставлены резные кресла из черного дуба — сейчас, правда, несколько этих кресел превратились в щепки, сокрушенные массивными дверями, которые вышиб на прощание Варрин. Вдоль стен на изрядном расстоянии друг от друга стояло с полдюжины длинных дубовых столов.
Дневной свет из трех окон в северном конце зала лился на огромный, красный с позолотой трон. Боковые окна, те, что поменьше, уцелели, но от среднего, в которое вылетел Варрин, остались только мелкие розетки по краям. От свинцовой рамы центрального витража остались лишь прихотливо перекрученные полосы металла, и из пролома дул пахнущий морем ветерок.
У правой, восточной стены зала, неподалеку от одной из низких боковых дверей, стояли Кларим, брат правителя Азрада, и Нерра, сестра Ханнера.
Лорд Кларим был сенешалем дворца, леди Нерра вовсе не имела пока официальной должности. Ханнер понятия не имел, почему они оказались в приемном зале. До сих пор они не сказали ни слова буйной шайке ворвавшихся в зал чародеев — просто молча стояли и смотрели.
Как только все чародеи собрались в зале, Фаран повернулся к этой странной паре.
— Лорд Кларим, — промолвил он, шагнув к ним с красного ковра. — Я прошу у твоего брата аудиенции.
— Фаран из Этшара, — срывающимся голосом отозвался Кларим, — правитель Азрад велел тебе удалиться в изгнание; он не желает разговаривать с тобой.
Ханнер отметил, что Кларим, обращаясь к Фарану, не упомянул его титула — а это уже было оскорбление. Ханнер всегда считал Кларима безвредным занудой, но сейчас он вдруг осознал, что этот человек обладает немалым мужеством. Кларим хорошо знал вспыльчивый нрав дяди Фарана, видел, что сотворили чародеи с массивными дворцовыми дверями, — и тем не менее намеренно оскорбил его.
— Ты хочешь сказать, что он от меня прячется, — хмыкнул Фаран.
Лорд Кларим не соизволил ответить, зато Нерра испуганно охнула. Чародеи молча наблюдали за этой сценой. Украдкой глянув на них, Ханнер обнаружил, что всем им здорово не по себе. Они пришли во дворец, следуя за своим предводителем, однако, судя по всему, не задумывались о том, что их ждет в конце пути.
Сейчас они попросту не знали, что им делать, а потому молча смотрели на Фарана, ожидая его приказов.
— Значит, я даже не могу просить о смягчении приговора? — продолжал Фаран. — Если не самого правителя, то хотя бы другого твоего брата — лорда Караннина, главу стражи?
— Фаран, — ответил Кларим, — ты изгнан не потому, что ты — преступник. Тебя изгнали ради блага города. Такое решение во власти правителя Азрада.
— Разумеется! — фыркнул Фаран. — Но неужели мне даже не дадут возможности доказать ему, что он…
— Лорд Фаран! — вдруг отчаянно крикнула Кирша, до того смущенно молчавшая, и указала пальцем куда-то вверх.
Ханнер, Фаран и все прочие разом подняли головы и увидели, что в воздухе перед одним из балконов, ярдах в десяти от лорда Кларима, парит некто в сером облачении. Низко надвинутый капюшон скрывал его лицо, но Ханнер не сомневался, что это волшебник, а не демон либо иная нежить.
Летун в сером вытянул руку, уставив на Фарана длинный костлявый палец. Ханнер заметил, что в другой руке у него хрустальный кубок.
— Лорд Фаран Этшарский! — раскатился под сводами голос волшебника. — Тебе было известно, что, согласно пакту, заключенному двести лет назад между Гильдией магов и правителем Азрадом Великим, всякому сановнику Этшара Пряностей строжайше запрещено заниматься магией. Тебе сие было ведомо, однако же ты собирал для собственной выгоды волшебные талисманы. — Указующая рука мага опустилась к поясу, на котором висел кинжал. — Тебе вынесен смертный приговор, и я послан, дабы привести в исполнение вынесенный тебе приговор…