Если она придет завтра вечером, то сможет услышать и остальное.
А если выучит заклинание, церемонию или процедуру — что бы то ни было, — сможет сделать себе атамэ.
Почему, собственно, она не может вернуться? Конечно, есть риск, что ее заметят. Но разве такая игра не стоит свеч? Бросив взгляд через плечо, она побежала домой, благополучно миновав по пути нескольких пьяниц и раскинувших свои сети охотников за рабами. Всю дорогу Табеа строила планы.
Следующим вечером, едва стемнело, она снова прокралась в проулок за домом чародея и, внимательно прислушиваясь, выждала, когда глаза привыкнут к темноте. На сей раз, однако, Табеа прихватила с собой фонарик со шторками, конфискованный у одного из соседей. Импровизированное вторжение ей удалось прекрасно, и все же лучше тщательно подготовиться.
Табеа дала себе слово немедленно бежать, как только почувствует, что вчерашний визит не прошел незамеченным.
Замок был все тот же, и девочка, приоткрыв шторку фонаря, убедилась, что от вчерашнего вторжения на нем не осталось даже царапины. На сей раз она вскрыла его за считанные мгновения.
Прихожая оказалась в том же состоянии, что и раньше. Оглядевшись по сторонам, Табеа поняла, что вчера она все же совершила кражу — украла свечу. Однако можно было не сомневаться: в столь богатом хозяйстве вряд ли кто-то сумел заметить пропажу одной-единственной свечечки.
Обеденный зал также остался в полном порядке. Однако, когда Табеа повела фонарем, чайник в серванте нервно затопал и недовольно отвернулся.
Пальма в гостиной продолжала раскачиваться, однако каминная полка, на которой вчера восседало зеленое существо, оказалась пустой.
В рабочей комнате кое-какие предметы поменяли места, но в этом не было ничего особенного. Вокруг царил все тот же удивительный беспорядок.
Первая настоящая преграда возникла перед шпионкой у входа в подвал — дверь оказалась запертой.
Табеа приложила ухо к замочной скважине и услыхала голос. Чародей уже начал урок и бубнил что-то назидательным тоном.
Девочка поспешно принялась вскрывать замок, с облегчением отметив, что он ничуть не сложнее того, что был на входной двери. Просто позор, что чародей с таким пренебрежением относится к безопасности своего жилища! Если она когда-нибудь станет богатым и могущественным магом, то обязательно установит в своем доме самые надежные замки. Полагаться только на волшебные силы неблагоразумно.
По правде говоря, Табеа не видела никаких признаков магической защиты. Если чародей так надеется на свою репутацию, то он просто глупец.
Замок поддался, и шпионка проскользнула внутрь, не забыв плотно прикрыть за собою дверь. Закрыв все шторки на фонаре, Табеа начала осторожно, ступенька за ступенькой спускаться вниз.
Точно так же, как и вчера, она увидела чародея и его ученицу сидящими друг против друга в центре ковра. Маг держал в руке серебряный клинок и описывал необходимые кинжалу самые обычные свойства: состав металла, балансировку, способы заточки и тому подобное. Табеа, поставив фонарь рядом, растянулась на животе, положила руки под подбородок и начала слушать.
Только через десять минут чародей закончил общую характеристику клинков и перешел к описанию Ритуала Очищения кинжала, предшествующего его атамэзации.
Табеа восхищенно наблюдала. Теперь каждую ночь она пробиралась в подземелье, чтобы внимать объяснениям чародея. Наконец наступил вечер, когда Лиррин — так звали ученицу — после более чем месячного изучения ритуала и заклинания созрела для того, чтобы приступить к делу самостоятельно.
Табеа вернулась к завершающей части церемонии — торжественному финалу, в ходе которого ученица должна была вложить часть своей души в кинжал. Незваная гостья вновь улеглась на площадке лестницы и, положив голову на руки, стала следить за двумя фигурами внизу.
Табеа знала, что Лиррин вот уже двадцать три часа без пищи и сна трудится над заклинанием. Ее учитель Серем Мудрый все это время находился рядом, наблюдая за действиями ученицы и в случае необходимости подсказывая ей следующий шаг.
Табеа не стала следовать его примеру. Посмотрев самое начало действа, она тихонько выскользнула из подвала и отправилась на промысел. В течение дня она несколько раз говорила себе: "Сейчас она возносит клинок над головой и приступает к Великому Песнопению" или "Похоже, настало время для Ритуала Очищения". Но эти размышления не отвлекали девочку от добывания хлеба насущного или присвоения оставленных без присмотра полезных в хозяйстве или пригодных к продаже вещей.