Это все, что ему сообщили. Когда Деран затянул повязку, пьяный открыл глаза и слабым голосом произнес:
— Я уже умер? Или все еще умираю?
— С тобой все в порядке, — ответил Деран. — Только похромаешь немного.
Пьянчуга приподнял голову и попытался встать. Из попытки ничего не вышло, и раненый застонал.
— Что случилось? — спросил Деран. — Кто ударил тебя ножом?
— Никто, — пробормотал ветеран. — Это был несчастный случай.
— Прекрасно, — пожал плечами Деран. — Ты должен "Дракону" два медяка за перевязочные материалы и использование стола. Если передумаешь и захочешь что-нибудь рассказать, обращайся в магистрат… — Он повернулся к ночному распорядителю и спросил: — Это ведь Северный Конец, не так ли?
— Большие Ворота. Граница Северного Конца проходит за углом.
— Отлично. Если захочешь, обращайся в магистрат Больших Ворот. Я — Деран, сын Вуллера, Третья Рота, Северные Казармы. Это на тот случай, если потребуются мои показания. — Он зевнул. — А теперь я пошел. Ужасно хочется спать.
Добравшись до башни, где размещалась казарма, Деран хотел сразу отправиться в постель, но чувство долга все же возобладало, и он зашел в комнату лейтенанта.
Это был мудрый поступок, так как лейтенант Сенден ждал его возвращения.
— С ней все в порядке? — нетерпеливо спросил офицер.
— Все отлично, — ответил Деран. — Никаких осложнений.
— Тогда почему так долго?
— Возвращаясь домой, я чуть не споткнулся об алкаша, валяющегося в проулке.
Лейтенант скривил физиономию.
— И ты позвал охотников за рабами?
Деран покачал головой:
— Нет. Это была не его вина. Парня ударили ножом. Я доставил его в ближайшую таверну и перевязал. Ничего серьезного.
— Он сказал, кто это сделал?
— Нет. Но скорее всего девица, к которой он приставал.
— В таком случае все, Деран. Спокойной ночи. И большое тебе спасибо.
— Не за что, лейтенант.
Заваливаясь на койку, Деран подумал, что до побудки оставалось не более трех часов.
Сенден тоже скоро отправился спать. Но на следующий день в результате ночного беспокойства и недосыпания лейтенант был несколько раздражен, рассеян и исполнял свои служебные обязанности менее скрупулезно, чем обычно. Его ежемесячный доклад капитану Тикри — новшество, которое он не одобрял, — оказался довольно кратким. Там было написано: "Охранник Деран доложил, что перевязывал в таверне человека с ножевым ранением. Обвинений в связи с этим предъявлено не было. Арестов не производилось".
Во второй половине того же дня во дворце Верховного Правителя, когда капитан Тикри заканчивал просмотр докладов, поступивших от лейтенантов охраны, в его кабинет вошла Леди Сараи. Капитан вскочил и отдал честь, приложив ладонь правой руки к сердцу.
Леди Сараи поприветствовала его небрежным кивком, и Тикри несколько успокоился.
— Что-нибудь не так, Миледи? — спросил он.
— Нет, нет. Мне просто необходимо было выбраться на несколько минут из этого отвратительного зала, — объяснила Сараи. — И вместо того, чтобы направить посыльного, я пришла сама. Сегодня, капитан, я выступаю сразу в двух ипостасях — как Министр Следователь и как Исполняющая Обязанности Министра Справедливости. У вас есть информация, с которой мне следует ознакомиться?
Капитан Тикри бросил взгляд на только что прочитанные доклады и развел руками.
— Ничего, Миледи, — произнес он. — Абсолютно ничего интересного.
Глава 10
Табеа думала, что необъяснимое ощущение силы и уверенности через несколько минут развеется, как бывает с чувством радостного возбуждения после удачного бегства.
Однако этого не произошло. Вновь обретенная сила не покидала ее. Легкость в голове исчезла, но сила осталась. Более того, она увеличилась.
Девушка спряталась за ларьком какого-то торговца между разбитым дощатым ящиком и каменной стеной зернохранилища — не самое подходящее место для укрытия, — но со стороны беглянку видно не было, а уйти она собиралась с первыми лучами солнца, задолго до прихода владельца ларька.
Несколько минут она неподвижно сидела, ожидая, когда исчезнут непонятные ощущения. Но в конце концов догадалась, что ничего подобного не произойдет. Табеа задумалась.
Итак, она ощутила прилив энергии. Ей казалось, что левая нога наполнилась необыкновенной силой. Табеа помнила, что ранила насильника именно в левую ногу, так что связь здесь была очевидной. Но не иллюзия ли это? Действительно ли ее нога стала крепче, чем ранее?