Ладно, что сделано, то сделано.
— Не важно, — сказала она, — вместо магии для подгонки моих новых платьев мы пригласим самых что ни на есть обычных закройщиков и портных.
— Да, Ваше Величество.
Новая мысль осенила Табеа.
— Лет, а сколько тебе платят? — поинтересовалась она.
— У меня, Ваше Величество, есть комната, которую я делю с тремя другими горничными, меня кормят, одевают, — она приподняла край передника, — и дают шесть монет в день.
— И это все? — Лет утвердительно кивнула. — Отныне, Лет, ты будешь получать полтора раунда — уверена, что, избавившись от расходов на этих транжир магов, казначейство сумеет удвоить плату дворцовым слугам!
— Да, Ваше Величество. Премного благодарна.
— Теперь о темницах. Вчера Иста хотела проводить меня в одну, но я не пожелала спускаться в подземелье. Там есть узники?
— Да, Ваше Величество.
— Я хочу, чтобы их освободили. Немедленно. Всех до единого.
— Да, Ваше Величество.
Лет повернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась и отступила в сторону, пропуская в комнату двух мужчин, сгибающихся под тяжестью огромного деревянного сундука. Следом в опочивальню вплыла высокая дама в зеленом с золотом платье. Более экстравагантного наряда Табеа еще не видела.
— Ваше Величество, — произнесла дама, после того как носильщики поставили сундук на пол, — встреча с вами — для меня огромная честь! Меня зовут Жандин. Я — кастелянша, заведующая гардеробом.
— Позвольте мне удалиться, чтобы объявить вашу волю стражникам, — откланиваясь, сказала Лет. — Если сыщу хоть одного, — отойдя на некоторое расстояние, пробормотала она себе под нос. Следом за горничной из спальни выскользнули носильщики.
Жандин открыла сундук, явив взору Табеа сверкающие наряды из дорогих тканей с причудливой вышивкой из драгоценных камней. Табеа, разинув рот, уставилась на всю эту роскошь округлившимися глазами.
— Ваше Величество, удостойте меня хотя бы единым намеком на то, в каком виде вы желаете предстать сегодня перед вашими подданными, — сказала Жандин. — Уверена, здесь найдется то, что будет вам к лицу…
Через час придворные, разделившиеся на две группы — старых и новых, — уже нервно топтались в Зале Верховного Правителя. Они возбужденно обсуждали последние новости, но их довольно бессвязные разговоры вскоре прервал рев трубы. Все взоры обратились к ступеням, а некоторые неудачники, оказавшиеся на возможном пути "Императрицы", поспешно рассыпались в стороны.
Когда Табеа предстала перед собравшимися, кто-то не выдержал и в нарушение всех правил этикета хихикнул.
На "Императрице" было напялено самое нелепое платье, какое присутствующим когда-либо доводилось видеть. Доминирующими цветами наряда были ярко-красный и ядовито-зеленый. Они располагались широкими поперечными полосами, разделенными узкими золотыми шнурами, украшенными десятками драгоценных камней. Изощренный орнамент из драгоценностей был нашит на каждую красную полосу. Золотая тесьма опоясывала бюст, талию, бедра и каждый обшлаг. На плечах Табеа возвышались изрядно смахивающие на горные хребты пуфы. В золотых разрезах пышных рукавов-буф виднелся нижний обтягивающий рукав из черного бархата. В ушах "Императрицы" болтались огромные серьги, а голову украшал пучок павлиньих перьев.
У некоторых зрителей от изумления отпали челюсти.
— Будь я проклят, — пробормотал один из придворных, когда Табеа величественно-неторопливо прошествовала мимо. Склонившись к уху своего соседа, он зашептал: — Я знаю это платье — его придумала Аннара для демонстрации на Арене в качестве олицетворения алчности и безвкусицы.
— Думаете, Табеа это знает?
— Вряд ли. Иначе она его не надела бы.
— Значит, кто-то решил над ней подшутить?
— Довольно рискованно издеваться над известной убийцей и самозваной "Императрицей".
Беседующим было невдомек, что Табеа, с ее похищенными у других способностями, расслышала каждое произнесенное ими слово. Краска ярости залила лицо "Императрицы". Неторопливо ступая, она напряженно думала, как поступить с Жандин. Кастелянша не предлагала ей облачиться именно в это платье, но промолчала, когда Табеа остановила на нем свой выбор. Кроме того, она выложила его поверх всех остальных нарядов.
Но, с другой стороны, Табеа понимала, что этот инцидент может определить весь ход ее правления. Какой ее увидят — беспощадным тираном или милостивой и щедрой благодетельницей. Ведь она слышала, как придворный назвал ее "известной убийцей". "Императрице" это крайне не понравилось. Не такой образ она стремилась создать.