Исподволь, медленно, но неуклонно идет исторический процесс отмирания старых традиций и возникновения новых.
Казалось бы, что может, например, заставить нарушить торжественное течение священного для арабов месяца рамадан?
В этом месяце день и ночь меняются местами. С шести вечера до шести утра жизнь клокочет, а затем замирает совсем, чтобы воспрянуть снова после вечернего выстрела городской пушки.
Во время рамадана в крупной для ЙАР йеменской авиакомпании в Таиззе днем оставался лишь один полусонный дежурный. Зато к нам в представительство телеграммы, письма и прочие деловые бумаги приносили в два и в три часа ночи. Причем курьеры, доставлявшие их, искренне удивлялись, услышав от сторожа, что все спят. Как-то в рамадан между тремя и четырьмя часами ночи я обошел сук и центр города. Они были заполнены людьми. Полно покупателей. Покупали все — промтовары, продукты, кат. Повсюду обсуждались новости, дукянщики разносили на подносах чай в маленьких стеклянных стаканчиках. Транзисторы были включены на полную громкость. Портные весело шили. Все вокруг бурлило и ликовало.
Жизнь начинает затихать к пяти утра: надо Поесть и приготовиться ко сну. Такова предписанная Кораном традиция.
Но вот на соседней улице строится дом. Его строят не только ночью, но и днем, даже в рамаданскую пятницу. Нарушение. Долго без еды не проработаешь — надо закусить. Это уже второе нарушение! Оно уже и не страшно — раз за первое Аллах не наказал. Безнаказанность окрыляет. После дневной еды в рамадан строители пробуют курить. Опять сошло! И так далее…
В некоторых арабских странах уже в административном порядке установлено, чтобы работа в рамадан в ряде отраслей экономики и в государственном аппарате шла обычным чередом.
В Египте, например, один из профессоров Каирского университета жаловался, что рамадан нарушает учебный процесс, снижает восприятие студентами лекционного материала и успеваемость, так как в течение целого месяца большая часть студентов вообще не посещает лекции, а меньшая часть приходит на них полусонная.
Километрах в двадцати от Таизза, по дороге на Моху, вы обязательно остановитесь у тропической пальмовой рощи. После голых гор или, если ехать из Мохи в Таизз, после каменно-песчаной пустыни вы оказываетесь чуть ли не в джунглях, с их богатейшей флорой и фауной. Вы ищете и быстро находите объяснение этому чуду: вода! Да, вода журчащего меж камней ручья создала эту райскую рощу, этот осколочек древней «Счастливой Аравии».
Вода — самая большая радость для йеменского феллаха. О воде все его помыслы, о ней он складывает свои лучшие поговорки. Одна из них в приблизительном переводе звучит так: «В прохладной воде здоровье». Гостю преподносится стакан воды, который он должен выпить до дна, чтобы не выплеснуть с остатками воды «благословение Аллаха».
Об этом обычае и о приведенной поговорке я узнал, как это нередко бывает, уже после того как оказался однажды в положении гостя в одном из ходейдинских учреждений. Наши врачи в Ходейде постоянно напоминали Нам о необходимости соблюдения «закона пустыни» и рекомендовали не пить жидкости в промежутке между завтраком и обедом. Это разумное правило продиктовано жизнью в жарком климате. Стоит его нарушить — и жажда вас замучает, жажда, которую вы уже не сможете утолить. Поэтому, когда мне предложили стакан воды комнатной температуры, я, сделав один вежливый глоток, поставил стакан на стол. Мои хозяева переглянулись, но ничего не сказали. Позднее, узнав о «благословении Аллаха», я утешался тем, что хотя бы не выплеснул воду (и советских врачей тоже не огорчил).
Тому, кто побывал в Йемене, наверняка бросились в глаза фигуры женщин во всем черном, несмотря на страшную жару. На вопросы о том, почему женщины не носят материй светлых тонов, скажем белые, как это делают арабки в странах Магриба, мне никак не удавалось получить ясного ответа. Уже покинув Йемен и остановившись на несколько дней в Каире, я задал этот же вопрос знакомому египетскому экономисту, получившему высшее образование в Оксфорде. Он пояснил, что обычай женщин носить черную одежду сохранился от бедуинов, путешествующих по безводным полупустыням и пустыням, где каждая капля влаги — драгоценность. Тут уж, разумеется, не до стирки одежды, которая пачкается и в пустыне. А чем темнее одеяние, тем меньше на нем заметна грязь. И хотя сегодня в городах есть прачечные, пусть кустарные, и вода есть, черную одежду женщины продолжают носить.
Клинки джамбий и гипсовые наличники жилых домов, брюки для женщин гор из материала, напоминающего дерматин, и уже упоминавшиеся золотые брошки, которые носятся с правой стороны носа, свадебное блюдо «ас-самур» и «михбар» — всё это и многое другое изготовляют золотые руки йеменских ремесленников, наследующих свое искусство, видимо, еще со времен «Счастливой Аравии». Эти золотые руки в сегодняшнем Йемене изготавливают все необходимое для традиционного быта жителей своей страны.
Йеменские ремесленники производят ряд специфических товаров, удовлетворяющих нужды местного населения и не изготавливаемых вне страны, что дает им возможность сохранять своеобразную монополию на эти изделия. Сюда относится производство национального оружия, национальных пищевых товаров, утвари для приема ката, национальной одежды, украшений и некоторые другие виды ремесленного производства. Кроме того, политика фактической изоляции Йемена от внешнего мира, проводившаяся имамами вплоть до середины нашего столетия, создала такие условия, которые позволили ремеслу сохранить по сей день черты, характерные для периода отделения его от земледелия. Наконец, отсутствие современной национальной промышленности и системы транспортных коммуникаций при разобщенности отдельных районов дало возможность ремеслу оставаться одной из основ хозяйства страны.
Тем не менее йеменское ремесло все более подвергается воздействию тех же разрушающих факторов, которые несколько десятилетий назад привели к его упадку в других странах. Важнейший из этих факторов — все возрастающий наплыв дешевых импортных товаров. Начавшееся в начале 60-х годов с иностранной помощью строительство магистральных автострад Ходейда — Сана и Моха — Таизз — Сана способствовало проникновению импортных товаров в глубинные районы страны. В 1950 году около 50 тысяч йеменских евреев, проживавших главным образом в Сане, эмигрировали в Израиль. Большинство их было ремесленниками. Это также в определенной мере способствовало упадку ремесла в Йемене. Однако золотыми руками йеменских ремесленников по-прежнему создаются большие и малые материальные ценности.
Полвека тому назад, в 1922 году, по Йемену путешествовал известный арабский ученый и писатель Амин ар-Рейхани. Он писал: «Йеменские ремесленники обладают талантом украшать предметы, имеют верный глаз художника и достаточно умелые руки. Их произведения хорошо задуманы, но грубо выполнены. Если бы они пользовались новейшими инструментами, лучшими материалами, они обязательно развили бы собственный стиль прикладного искусства». Та же ситуация сохраняется и поныне. Действительно, и сырье, и инструменты для своей продукции ремесленники вынуждены изготовлять сами. Но в конце концов, они ведь трудятся не для выставок художественного творчества. И несмотря на это, многие изделия могут стать украшением музея.
Каково же сегодня положение ремесел в Йемене?
Из йеменских ремесел важную роль продолжают играть традиционное прядение и ткачество, сохранившиеся в городах Забиде и Бейт-эль-Факихе. Учитель истории забидской школы рассказал, что в середине 60-х годов в его городе насчитывалось восемь прядильных и четыре ткацких мастерских, с самым примитивным оборудованием. В начале нашего века там было 150 прядильных и 50 ткацких мастерских. Мы видели, как за-бидские ткачи работают на привозном (индийском и пакистанском) сырье, превращая пряжу в цветные полосатые ткани, идущие на изготовление матрацев, одеял и очень популярных в Йемене подушек, единственной «мебели» в большинстве йеменских домов.