Оживленная беседа продолжалась до сигнала на посадку.
— Ну вот, — думал каждый из нас, — техник-нефтяник из Франции и шофер из Триполи. Разные страны — разные уровни людей. Но и тот и другой — невольные жертвы сознательного одурманивания, которое, как выяснилось, быстрее всего рассеивается от простой улыбки.
Вторично в Ливию судьба привела одного из нас в феврале 1971 года. В этом месяце кончается дождливая зима и начинается яркая ливийская весна. Зацветают персики и яблони, гранаты и мушмула, на полтора-два месяца ярко зеленеет пустыня. Как и во всем мире, в Ливии дети радостно бегают по лужам, согретым ласковым весенним солнцем. Так было всегда с приходом весны. Теперь же весна совпала с весной в жизни многострадального ливийского народа.
Два с небольшим года тому назад, в первый наш приезд, Ливия была монархией. Теперь эта страна — Ливийская Арабская Республика. Произошла не просто смена названия. 1 сентября 1969 года в стране совершилась антифеодальная и антимонархическая революция, которая повлекла за собой коренные преобразования во всех областях жизни народа. Ливия стала не только страной нефти, но и страной революции.
Одно из важнейших достижений революции — эвакуация иностранных войск.
Ликвидация громадной американской военной базы Уилус-Филд под Триполи нанесла весьма чувствительный удар по позициям империализма на Арабском Востоке и в Африке. База была не только военным плацдармом США на арабской земле. Здесь проходили подготовку американские, натовские и израильские летчики. Она служила и центром идеологических диверсий против арабов. Во время нашего первого пребывания в Ливии каждый вечер один из каналов телевидения, например, был занят передачей программы радиотелестанции на базе Уилус-Филд, составлявшейся по усмотрению американцев. В 1962 году стало известно, что на территории базы созданы склады для атомных и водородных бомб и проводятся работы по оборудованию ракетодромов. В районе базы было сконцентрировано около 20 тысяч военнослужащих США.
Монархическое правительство не могло, да по-настоящему и не хотело, ликвидировать Уилус-Филд, больше боясь собственного народа. И вот, решением республиканского правительства 28 марта и 11 июня были объявлены днями национального праздника ливийского народа. В эти дни 1970 года ливийскую землю покинули последние английские и американские солдаты.
Приготовления к празднованию нового весеннего праздника Яум аль-Джаляа (День эвакуации), свидетелем и участником которого мне довелось стать, начались за несколько недель во всех городах и деревнях, в школах, государственных и общественных учреждениях и организациях ЛАР. Улицы были иллюминированы, украшены национальными флагами, праздничными плакатами и транспарантами. Наиболее активное участие в подготовке народного торжества приняла молодежь — учащиеся вузов и старших классов средних школ. Молодые люди разучивали стихи, песни, танцы, готовили театрализованные представления.
И вот праздник наступил. Главные торжества состоялись в городе Тобрук, откуда год назад были выведены английские войска. На городской площади имени Республики на массовом митинге трудящихся с большой речью выступил председатель Совета революционного командования и премьер-министр ЛАР. «Ливийский народ, — заявил он, — проявив свою решимость ночью 1 сентября, смог выдворить иностранные военные базы, спустить флаг колониализма и высоко поднять знамена свободы, республики, достоинства и престижа».
Еще днем по всей стране начались народные праздники. На постоянных и на специально построенных к этому дню сценах выступили профессиональные и самодеятельные ансамбли, почтившие память борцов, павших в борьбе за свободу ливийского народа, а затем выразившие в своих песнях и танцах радость освобождения. Учащиеся многих школ провели в этот день своеобразные воскресники, высадив в садах и на школьных дворах тысячи деревьев.
В день праздника мы вместе с советскими специалистами-нефтяниками, приглашенные министерством нефти ЛАР, выехали в летний лагерь бойскаутов, на расстоянии 33 километров от Триполи, где было организовано гулянье различных коллективов ливийской столицы (одних мужчин).
Лагерь расположен на берегу моря в сосновом лесу и прекрасно оборудован всем необходимым для отдыха. Сочетание моря и сосен напомнило нам прибалтийские края, больше всего Рижское взморье. Правда, берег здесь совсем другой. На десятки километров в обе стороны от Завии (так называется местечко) кромка берега состоит из скалистого песчаника со сплошными острыми — крупными и мелкими — разломами и щербинами, которые не позволяют не только загорать лежа, но и ступать по ним босиком. В море же первая глубина (сантиметров десяти) через несколько шагов внезапно обрывается и переходит в глубокую впадину, дна которой не видно даже в отлив. И чтобы дать все-таки бойскаутам, мальчикам и девочкам, возможность купаться в жаркие дни летних каникул, на территории лагеря построены два больших бассейна с морской водой. Один из них предназначен для плавания, другой — для прыжков с разновысотной вышки.
Прибыв на место, мы осмотрели и другие культурные и спортивные сооружения лагеря. Особенно нам понравился миниатюрный амфитеатр на несколько сот человек, с круглой сценой-ареной. Несмотря на детские размеры театра, его акустика совершенна и не уступает акустике амфитеатра соседней Сабраты, древнефиникийского города-памятника. Есть в лагере и линейка для построения бойскаутов по утрам и вечерам. Она такая же, как у наших пионеров. Только на ее мачте два флагштока — для знамени лагеря и знамени Республики. Кое-где между соснами, главным образом на открытых местах, встречаются крупные кусты растения, цветы которого — желтые пушистые шарики — очень напоминают мимозу. Арабы называют его «тальхия» или «райский банан». Цветы кустарника настолько плотно покрывают концы веток, что те напоминают торчащие во все стороны очищенные бананы.
Пока мы знакомились с окрестностями, ливийские друзья освежевали по арабской традиции барана и занялись приготовлением еды. Отдать должное их кулинарному мастерству мы смогли несколько позднее, когда на ковры, расстеленные прямо на сосновые иглы, были поданы блюда из баранины, чередовавшиеся с салатами, зеленью, фруктами, безалкогольными напитками (о строгом сухом законе в этой стране речь еще впереди). Сначала в огромной кастрюле с костра принесли нечто из бараньей печени и почек с мелко нарубленными макаронами и с приправой из томатов и красного перца. Затем последовало жаркое из баранины. После этого неподалеку от ковра разложили горячие древесные угли из костра и началось священнодействие с самыми сочными и мягкими кусками бараньего мяса. Легко можно было себе представить, что именно так лакомились бараниной бедуины много веков тому назад.
Тонкие широкие куски мяса, посыпанные солью, были выложены прямо на раскаленные угли. Через несколько минут, покрытые румяной корочкой и сажей, они были уже вполне готовы. И наши нефтяники безо всяких разногласий установили, что даже не выдержанное заранее в уксусе, без сухого вина и без хлеба, блюдо получилось великолепное.
На этом, однако, наше экзотическое пиршество не закончилось. Самый искусный из наших хозяев кулинар, господин Бакуш, приступил к приготовлению десертных напитков, известных, по его словам, только в столице и в округе Завия.
Чрезвычайно крепко заваренный чай он, сидя по-турецки, довольно долго переливал из одного чайника, высоко его поднимая, в другой, который держал низко, у самой земли. Проделывал он это до тех пор, пока жидкость не превратилась в сплошную коричневую пену. Распределяя затем напиток по крохотным стаканчикам, господин Бакуш еще добавил в него заварки и сахара и заметил при этом: «Это наша ливийская водка». Мы выпили по нескольку стаканчиков-рюмок такого чая, но не заметили, чтобы кто-нибудь проявил признаки опьянения. Возможно, конечно, что уж очень крепкие мужчины подобрались в нашей компании.
За чаем-пеной последовал чай с миндалем. Этот напиток по способу приготовления был несколько проще первого, но не менее вкусным. Миндальные орехи, разваренные и очищенные, были разложены по рюмкам и залиты крепким чаем.