Другая состоит в очень большом калыме за невесту, который платит жених ее родителям. Необходимая сумма достигает, как нам сказали, одной-двух тысяч фунтов. Не каждый жених может собрать такие деньги сразу. Пока он (со своими родителями) собирает такую сумму, проходит немало лет.
Новое ливийское руководство, люди сами все молодые (в пределах 20–30 лет), пошло навстречу своим сверстникам, разрешив им жениться на девушках из других арабских стран. Это разрешение вызвало ликование женихов и недовольство отцов дочерей. Еще бы! Отец, имеющий, допустим, трех дочерей, мог рассчитывать раньше на целое состояние. Теперь же вероятность получения такого состояния значительно уменьшилась.
Борьба «за высокую нравственность» приобрела любопытные формы. В стране по-прежнему продаются все западные журналы, большинство которых, как известно, не прочь злоупотребить изображением женщин в разных вариациях. При этом доминирует «пляжная тематика». Ливийская цензура оказывает журнальной волне секса ожесточенное сопротивление. Любое изображение обнаженного женского тела тщательно замазывается (кроме лица) черной краской или вырывается, будь то в середине журнала или на его обложке. Достается и журналам других арабских стран. Вспоминаете верхний кусок обложки ливанского журнала с головой женщины на фоне бейрутского пляжа. Бедная женщина, видимо, рекламировала очередной модный купальный костюм. И вот в Ливии от нее не осталось даже «ножек» — только «рожки».
В Ливии нельзя также фотографировать женщин на улице с близкого расстояния — только издалека. Об этом постоянно напоминают вам полицейские в форме и в штатском, если вы случайно забудетесь. Нельзя на улице и поцеловать женщину — даже свою жену.
Как-то вечером мы с друзьями возвращались из одного гостеприимного дома. На перекрестке, расцеловавшись, попрощались. Вся компания проследовала дальше, а Юрий Тыссовский с женой Таней свернули к своему дому. Но не успели они к нему подойти, как их догнал полицейский фургон. Безмятежную пару попросили сесть в машину, чтобы отвезти в полицейский участок, так как она нарушила законы ливийской нравственности, целуясь на улице. Только поняв, что перед ними иностранцы, представители власти оставили Тыссовских в покое.
Цензура нравственности не оставляет своим вниманием и кино. В кинотеатрах Ливии преобладают итальянские ленты самого различного содержания. Фильмы на английском языке демонстрируются в кинотеатре «Фатх», названном так в честь одной из организаций палестинского движения сопротивления (прежний «Люкс»), и иногда в «Уаддане», лучшем кинотеатре столицы. В «Уаддане», например, шел английский вариант нашего фильма «Война и мир». Судя по тому, что многие фильмы снабжены арабскими и французскими титрами, можно полагать, что Ливия обменивается лентами с другими странами Магриба. И вот любой фильм со средней продолжительностью два часа, если в нем есть сцены хотя бы с намеком на нарушение нравственности, сокращается на 30–40 минут за счет изъятия недозволенных сцен. Нередко они вырезаются таким образом, что теряется нить сюжета, нарушается логика.
Борьба «за нравственность» объяснила нам и то обстоятельство, что во второй наш приезд в Ливию нам уже нигде не удалось повстречать тех размалеванных и взлохмаченных девиц, о которых А. А. Чистов писал в своих очерках «По Тунису и Ливии» и за которыми, по его словам, «плетутся лысые коммивояжеры из Италии и интенданты с американской военной базы». Теперь, кстати сказать, нет ни тех, ни других, ни третьих.
В Ливии не осталось ни лысых, ни кудрявых итальянцев. В свое время Р. Г. Ланда констатировал в книге «У арабов Африки»: «В европейских кварталах Триполи иногда создается впечатление что город населен по преимуществу итальянцами, хотя они составляют не более десятой части его жителей». И у нас тоже создалось такое впечатление в 1968 году. А в июле 1970 года был объявлен указ Совета революционного командования ЛАР о национализации итальянского имущества в качестве компенсации за оккупацию Ливии в период с 1941 по 1943 год. У итальянцев были конфискованы земельные участки, здания, транспортные средства, скот. В связи с этими событиями наши старожилы рассказали мне следующий случай. В сорока километрах от Триполи процветала итальянская свиноферма. Когда хозяева ее бежали после национализации, им было не до свиней. Оставшись без присмотра, свиньи, теперь никому не нужные, быстро отощали, одичали и разбежались по окрестным лесам.
Одновременно с указом о национализации был издан другой — о запрещении выдавать или возобновлять итальянским гражданам лицензии на занятие коммерцией, промышленной или какой-либо другой деятельностью в Ливии без особого на то разрешения.
Лишенная средств к жизни, итальянская колония и Ливии перестала существовать. Все итальянцы покинули страну. Теперь в Ливию итальянские специалисты могут приезжать, только заключив контракты, как все другие иностранцы, если в этом возникнет необходимость.
Конфискованная итальянская собственность была распределена среди ливийцев. Еще один след колониального прошлого был искоренен. Образовавшийся после отъезда итальянцев вакуум в разных сферах экономической и культурной жизни постепенно заполняется.
В основном из музыкантов-итальянцев состояли ранте оркестры и инструментальные группы, игравшие в ресторанах. После отъезда итальянцев места для оркестров некоторое время пустовали. Но вот менее чем через полгода все ливийские газеты известили, что с 1 марта 1971 года в столичном казино «Ваддан» выступит первый национальный ливийский оркестр. И очевидцы говорят, что оркестр пока не очень сыгран, но музыканты подают большие надежды.
Количество автомашин в Триполи ко второму нашему приезду еще больше возросло. По данным на март 1971 года, оно составило около 140 тысяч. Увеличилось за два с половиной года и население города, правда в меньшей пропорции. Оно составило к этому времени 303 тысячи человек. Таким образом, получается, что одна машина приходится в среднем примерно на два человека, или две машины на семью из четырех человек. Это много, и очень ощутимо на улицах города. Машины уже не вмещаются в один ряд и образуют второй, в котором разрешается стоять не более пяти минут. За превышение времени стоянки — крупный штраф. Квитанцию с зеленой полосой полицейский наклеивает прямо и. ветровое стекло машины нарушителя, если того не оказалось в кабине. Но несмотря на все эти строгости, друзья, как это нередко случается, вполне могут остановить водителя даже второго ряда и, стоя посреди улицы, завести с ним беседу, не обращая никакого внимания на застопорившееся движение.
Помимо десятков тысяч личных автомобилей город заполнен транспортом министерств, ведомств, муниципалитета, частными такси, конкурирующими с фаэтонами. Части города связаны между собой автобусными линиями. Бордовые автобусы — единственный вид общественного транспорта в Триполи. Свои микроавтобусы имеют городские школы. Эти автобусы в половине восьмого утра собирают ребят, чтобы везти в школу, а после занятий развозят их по домам.
Зима 1970/71 года была особенно дождливой. Дожди шли иногда целыми сутками. Размыло дороги. На некоторых появились огромные лужи глубиной в автомобильное колесо. Преодолевавшие водные препятствия машины казались со стороны медленно плывущими амфибиями. Но дороги все время улучшаются. Ради удобств сегодняшних и завтрашних автомобилистов ведется перепланировка города. Многие кварталы сносятся, и на их месте возникают новые широкие автострады. Современная двусторонняя магистраль прокладывается к аэродрому. Закрепляются вдоль нее (квадратами растительности) дюны.
Новое и старое нередко сосуществуют в Триполи. Так, два раза в день, утром и вечером, автомобили последних моделей, принадлежащие богатым ливийцам и иностранным дипломатам, вынуждены дрейфовать вместе со стадами овец. Дело в том, что многие состоятельные семьи, проживающие в привилегированных кварталах, зеленых и тихих, предпочитают не покупать баранину, а сами разводить овец. Поэтому ежедневно на пустыри и в пригороды кто-нибудь из молодых членов такого семейства или специально нанятый пастух гонит, не торопясь, небольшое стадо барашков и овечек нагуливать вес на свежей травке. А так как стадо занимает всю проезжую часть улочки, то «шевроле» или «мерседесу» надо либо остановиться, чтобы пропустить идущих на него овец, либо двигаться вместе с ними.