С 1817 года Грибоедов служил в Коллегии иностранных дел. В 1824 году закончил работу над комедией «Горе от ума», отрывки из которой на следующий год были напечатаны в альманахе «Русская Талия». Тогда же впервые о комедии высказался Пушкин: «О стихах я не говорю, половина должна войти в пословицу». И действительно, если верить городскому фольклору, общее мнение на этот счет было единодушным. Наиболее удачно его сформулировала одна богатая меценатка, которая будто бы заявила: «Мне очень понравилось „Горе от ума“! Написать пьесу из общественных поговорок – это мило со стороны Грибоедова». Теперь это давно уже никого не удивляет. Цитаты и фрагменты комедии «Горе от ума» так и называют: «Грибоедовские поговорки».
Сохранилась легенда о том, как появилась комедия. Будто бы однажды Грибоедов опрометчиво пообещал некой женщине написать пьесу, которая затмит все, написанное ранее. И забыл об этом. И вот как-то та дама явилась к нему во сне и потребовала не позднее чем через год исполнить свое обещание. Пришлось вновь пообещать. Пробудившись от сна, Грибоедов начал писать, и через год пьеса «Горе от ума» была готова. Если верить фольклору, Грибоедов не собирался ее публиковать. Носил почему-то с собой. Однажды забыл рукопись в доме Виельгорского. И тот, согласно легенде, «распространил молву о ней», тем самым «способствовав решению автора отдать ее в печать». Первая постановка отдельных сцен комедии была осуществлена в год смерти писателя, в 1829 году. Текст комедии был подвергнут жестокой цензуре. Петербургская театральная публика, хорошо знавшая комедию в списках, была поражена, насколько можно было изуродовать ее на сцене. Наиболее откровенные острословы утверждали, что «после цензора в ней осталось много горя и никакого ума».
В 1828 году, после успешного заключения Туркманчайского мирного договора с Персией, Грибоедов в последний раз прибыл в Петербург. Остановился сначала в Демутовом трактире, а затем переехал в дом Косиковского. Через месяц после прибытия Грибоедов был назначен министром-резидентом в Тегеран. С отъездом торопили. А его мучили недобрые предчувствия. «Там моя могила, – говорил он друзьям. – Чувствую, что не увижу более России».
На противоположной стороне Невского проспекта находится дом № 14, на фасаде которого в 1962 году была укреплена мраморная доска с памятным для всех ленинградцев текстом блокадного времени: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». С юга, со стороны Пулковских высот, фашисты в течение всех девятисот дней блокады вели систематический прицельный огонь по Ленинграду. Парадокс военного времени: чистое безоблачное небо и солнечная сторона считались наиболее опасными. Тем не менее даже этот самый жуткий период в истории города не изменил традиционного отношения ленинградцев к четной стороне своего главного проспекта. Она, как и прежде, задолго до войны, задолго до революции, называется «Солнечной». По утверждению Дмитрия Сергеевича Лихачева, это «почти официальное название четных домов Невского проспекта».
Рядом стоящий дом № 16, современный вид которого дошел до нас с 1880 года, в конце XIX века был хорошо известен петербуржцам как «Музыкальный дом». В нем находилась Дирекция симфонических концертов графа А.Д. Шереметева – видного музыкального деятеля, дирижера и композитора. В 1882 году он основал собственный оркестр, от которого ведет начало Государственный симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии. Так что свое фольклорное название дом № 16 получил вполне заслуженно.