Иными словами, стихии – наши враги и воюют с нами не на жизнь, а на смерть.
Но несомненно, самым ценным фактором в устном народном творчестве, если рассматривать его с поэтической точки зрения, является не фантазийный фактор, а человеческий. Он в некоторых случаях проявляется особенно сильно путем непосредственного соседства со сверхъестественным. Я имею возможность привести только один пример. Самым странным, удивительным и непонятным для нас из всех шотландских суеверий является уверенность в том, что умершие периодически возвращаются в свои дома, причем не в виде призраков, появляющихся, как известно, по ночам, а как обычные люди. Они приходят, чтобы в кругу семьи отпраздновать какое-то событие – «поужинать и потанцевать с живыми». Нам трудно понять, как можно поверить в нечто столь невероятное. И тем не менее шотландцы, похоже, в это верят. С этим верованием связаны две старые баллады, обе удивительно мелодичные и красивые.
Во фрагменте под названием «Старуха из Ашерз-Велла» женщина отправляет троих своих сыновей на море. Но очень скоро она узнает, что все они погибли во время шторма. Обезумев от горя, она вознесла богохульную молитву Небесам, потребовав, чтобы ветер и волны не стихали до тех пор, пока ее сыновья не вернутся к ней такими, какими она их помнила. Ее молитва была услышана, и на нее последовал ответ.
Это случилось в День Мартина,Когда ночи длинные и темные,Три сына старухи вернулись домой,А на их шляпах были листья березы.Она не росла ни на холмах, ни в долине,Ни в густом лесу,У ворот раяРосла та береза.Поднявшись до высоты простой, бессознательной, трагической иронии, которая представляется величественной, баллада показывает, как мать готовилась отпраздновать возвращение своих детей. Вне себя от радости от обретения потерянных любимых людей, она стала отдавать приказы служанкам. Был зарезан самый жирный теленок и сделано многое другое, чтобы сделать короткий час радости еще более счастливым. Стало поздно, и молодые люди захотели отдохнуть. Мать сама постелила им постели. А потом приблизился рассвет, период пребывания юношей в родном доме подходил к концу. Прокричал петух, дав сигнал, что им пора возвращаться.
Прокричал красный-красный петух,За ним и петух серый.Старший брат сказал младшему:– Нам пора возвращаться.Петух прокричал только разИ еще не успел захлопать крыльями,А младший брат сказал старшему:– Брат, нам пора идти.Петух прокричал, близится рассвет,Весь мир просыпается,А мы должны покинуть наш старый дом,Как бы нам ни хотелось остаться.Прощай, наша дорогая мама,Прощай, наш дом, амбар и коровник,И прощай, красивая девушка,Которая поддерживает огонь в очаге.В этом случае суеверие, касающееся возвращения умерших в своих дома, чтобы навестить друзей, усложняется идеей наказания за богохульство. Но в другой балладе, затрагивающей ту же тему, «Два сына клерка из Оузенфорда», фундаментальная идея проявляется в своей простейшей форме. В других отношениях эти две истории очень похожи. Только во втором случае молодые люди – их было двое – были приговорены к смерти, как и красивые дворяне из «Нельской башни», за любовь, а их возвращение домой было приурочено к Рождеству.
Эти две истории, вероятно, являются самими странными в шотландском народном творчестве, но при этом они содержат отчетливый и глубокий человеческий фактор. Следует заметить, что в обоих случаях возвращение домой умерших приходится на время празднеств – на День святого Мартина в первом случае и на Рождество во втором. В такое время мысли работающих людей отвлекаются от ежедневных забот, а значит, можно дать волю воображению. Не приходится сомневаться, что ежегодное повторение таких «красных дней» календаря с обычными, связанными с ними церемониями и обрядами заставляют с особенной четкостью вспоминать о прошедших годах. По крайней мере, это касается людей, которые ведут простую, монотонную, бедную событиями жизнь. И нет ничего необычного в том, что в такие моменты люди обращаются мыслями к родным и друзьям, которых потеряли за время, прошедшее с предыдущего праздника, вспоминают и много рассуждают о характере, привычках и талантах ушедших. От этого отчетливого мысленного представления остается сделать всего один шаг и вызвать в воображении их физическое присутствие. Скорее всего, отсюда и возникли эти странные истории и именно отсюда появилась трогательная вера в то, что на Рождество мертвые возвращаются домой, чтобы поужинать и потанцевать с живыми.
Полагаю, приведенных немногочисленных примеров достаточно, чтобы проиллюстрировать самые удивительные черты шотландских крестьянских преданий. Подводя итог всему сказанному, следующие черты можно считать общими: во-первых, живая и весьма изобретательная фантазия, во-вторых, мощное воображение. В шотландском сельском сказителе, несомненно, есть что-то от Гомера, во всяком случае, это касается его «поэтического видения». И его богатейшее воображение подвержено мрачному влиянию, а душевное равновесие временами нарушается естественными чертами страны, условиями жизни в ней и невеселыми размышлениями, свойственными национальному сознанию. В-третьих, это любовь к человечеству, усиленная пониманием трудностей его судьбы, проявившаяся в остром пафосе. Конечно, в стране, где живут разные народы, такой как Шотландия, общие характеристики сказаний существенно разнятся для разных частей страны. Кельт Западной Шотландии, к примеру, испытывает пристрастие к великанам и демонстрирует определенную бессердечность, которой невозможно не удивляться, когда речь заходит о жизни и невзгодах указанных великанов и их домочадцев. Иначе говоря, великан из сказок Западной Шотландии – всегда «законный» объект нападения, вы не сможете, прибегнув к какой-либо уловке, его перехитрить. Тролли, троу[3], «жители холмов» или «серые соседи» норвежцев с Шетлендских островов имеют собственный характер, отличный от фейри остальной Шотландии, и очень гармонично вписываются в унылый пейзаж своих родных берегов. Снова прибегнув к обобщениям, можно утверждать, что сказания горцев демонстрируют больше неутомимой изобретательности, а сказания жителей равнин имеют более четкий план и демонстрируют глубину понимания человеческого фактора.