Когда эти подозрения начали набирать силу, о жизни Исара и прелестной, таинственной Софьи уже повсюду пелась прекрасная, сочиненная на баскском языке баллада. Эта баллада в точности описывала все то, что произошло со времени разлуки братьев до усыновления мальчика великим герцогом.
Очень скоро эту песню услышал и Ланьоа. Она принесла ему огромную радость и освободило его сердце от тяжелого груза печали. Он стал ходить по пятам за всеми, кто пел эту балладу, и всякий раз, когда песня заканчивалась, он униженно просил повторит ее снова.
Его характер внезапно изменился, он стал добрым и послушным. К тому времени весна своей красотой затмила воспоминания об унылой зиме, а сладкий аромат апрельского ветра заставил забыть про декабрьские вьюги. В горах наступило время цветения, а птицы радостным щебетанием приветствовали наступление любовной поры. Среди этого торжества природы только Акеларре, как всегда, оставалась мрачной. Как мы уже говорили, Акеларре, завидуя всеобщему счастью, царящему в природе, наслаждалась, когда ей удавалось своим зловещим, темным ликом, так разительно отличавшимся от радостного вида соседних гор, опечалить веселое торжество. На ее деревьях не пели птицы, игривые косули никогда ни скакали по неровным склонам проклятой горы. Там царило одиночество и тишина.
Однажды, когда уже близились сумерки, пастухи, бывшие в долине, со страхом и изумлением заметили человеческую фигура, блуждающую по одинокой вершине Акеларре. В свете косых лучей заходящего солнца это фигура приобретала гигантские размеры. Бок о бок с этой фигурой виднелась вторая, такой же формы и размеров, которая внимательно следила за всеми движениями первой. Это был всего лишь эффект оптического обмана, явления достаточно распространенного в тех горных районах, где предметы приобретают колоссальные размеры и двоятся из-за преломления солнечных лучей, проникающих через тонкий слой водяных паров.
Однако простые пастухи не верят в такое толкование и видят в этих явлениях предостережение перед каким-то грядущим злом. Более того, испугавшись, что ночь застанет их вблизи проклятой горы, на которой, как они утверждали, вот-вот случится какое-то страшное несчастье – ведь не зря же показалось предзнаменование, – они поспешно собрали весь скот и заперлись в своих хижинах.
Одинокой фигурой, бродившей по Акеларре, был Ланьоа. С той минуты, как он услышал песню, рассказывающую историю его брата, им овладело непреодолимое желание увидеть Исара. Но его гордость противилась такому желанию и не позволяла признаться самому себе, что он этого хочет, нашептывая ему на ухо: «Нет, нет. Ты жестоко обошелся с ним, когда он был несчастен и слаб. Теперь, когда он богат и знаменит, ты не имеешь права его искать. Вот когда ты, как Исар, совершишь благородный поступок, тогда ты пойдешь к нему, попросишь прощения и тогда, можешь быть в этом уверен, он тебя простит. Ведь он такой добрый. Поднимись на эту проклятую гору и подслушай какую-нибудь ведьмину тайну. И тогда приступай к делу».
Каждый, кому придет в голову подобная мысль, а, тем более, каждый, кто решится ее осуществить, должен обладать необыкновенным мужеством и, прежде всего, сильным характером. И отважный Ланьоа, несомненно, обладал всеми этими качествами в высшей степени. Помимо этого существовал и другой повод, который побудил его к действию. Это было тщеславие.
– Неужели я хуже собственного брата? – спрашивал он мысленно. – Ведь он слаб, а я силен. Он так нежен и кроток, а я отважен и крепок. Нет. Я поднимусь на эту отвратительную гору, брошу вызов всем опасностям, которые мне встретятся и добьюсь своего любой ценой.
Приближалась ночь и Ланьоа, следуя описанным в балладе путем, нашел дерево и спрятался в огромном дупле. Оказалось, что была суббота, а значит ночь отведена для сборища ведьм. Так оно и случилось. Ближе к полуночи Ланьоа услышал странный, непрерывный шум, который нарастал с каждой секундой. Его охватила дрожь, когда он разглядел длинную череду странных теней, направлявшихся к месту, где он скрывался. Холодный пот выступил на его лбу, когда тени, обменявшись приветствиями, пустились по кругу в беспорядочный пляс, который когда-то так поразил Исара. От крика и дьявольского хохота ведьм ему стало еще страшнее, а когда он наконец увидел, как они опускаются на равнину и смог различить их отвратительные силуэты, то от ужаса не знал, что делать. Ведьмы начали свой странный танец, а Ланьоа горько раскаивался в том, что так охотно послушался советов собственной гордыни. Однако, беда случилась и отступать было некуда. Оставалось только нести последствия своей ужасной ошибки. Поэтому он решил спокойно подождать и тогда, возможно, ему удастся разгадать эту страшную тайну.