При появлении Аргидуны7 открываются могилы, трупы высовывают свои истлевшие лица и, словно теннисисты, которые ракетками посылают друг другу теннисный мячик, бросают друг в друга это ночное свечение. Так второго ноября, в первые ночные часы, развлекаются мертвые.
В том месте, где стоял Антонио де Аскуэ, в старину состоялась великая битва. Юноша тревожно смотрел по сторонам, ожидая, что в любое мгновение земля под ним разверзнется, погребенные здесь жертвы войны поднимутся и, показав белые черепа, присоединятся к мрачному празднику.
Но в лесу и его окрестностях было по-прежнему темно и тихо, а земля отказывалась выпустить своих мертвецов. Ободренный этой тишиной, он успокоился и направился вглубь леса.
Аргидуна однако помчалась за ним и, судя по тому, что ее плавный полет становился все быстрее, было понятно, что она собирается преградить юноше дорогу.
– Бедная мама, – крикнул он. – Ты ведь и не подозреваешь, что вражда между нашими семьями закончилась. Позволь мне пройти, дорогая мама. Меня ждет Габриэла.
Но Аргидуна упряма стояла на его пути.
Антонио снял шапку, поприветствовал свечение, сошел с тропинки и стал продираться сквозь кустарник. Но свечение тут же передвинулось и снова встало перед юношей. Теперь уже не оставалось сомнений: оно не желает его пропустить.
– Я люблю Габриэлу, – сказал он. – Когда ты была жива, мама, я был тебе во всем послушен. Я, конечно, должен слушаться тебя и после смерти. Спокойной ночи, дорогая мама, спокойной ночи!
И Антонио направился обратно той же дорогой, что и пришел. Свечение последовало за ним и исчезло только после того, как он пересек узкую долину Гойбуру.
IV.
Тем временем в глубине каштанового леса происходила необычная сцена. Ветви качались, движимые невидимой силой, но это не был ветер, который к этому времени утих. Слышался шум, смутный и едва различимый, как-будто деревья ожили и шептали невнятные слова. И кто знает, возможно, их слова были недалеки от истины.
Воздух в этом лесу, казалось, был пропитан ядовитыми испарениями; земля издавала хриплый вопль; в выси можно было заметить предзнаменование ужасного бедствия. В пространстве действительно послышались звуки, похожие на хлопанье огромных крыльев, и воздух, взволнованный этими крыльями, обрел силу внезапного вихря, безжалостно охватившего каштановый лес. Стоны Ории усиливались и становились все яростнее. Звон колоколов сделался более пронзительным и зловещим. Словно из преисподней доносились душераздирающие стенания. Было слышно, как в пространстве сталкивались какие-то тела. Казалось, что море в ярости спешило затопить лес, вырвать каштаны, смести кусты лайма и раскрошить гранитные кручи, которыми Бог окружил это место.
И тут из темноты донесся могучий голос.
– Ты там? – спросил он.
– Мы здесь, – казалось, что это ответили деревья.
– Однажды вы уже были побеждены и прокляты, прокляты!
– Этот раз будет последним, отец. Мы прибыли, чтобы отомстить за тебя.
– Хорошо. Я пришлю вам вашу сестру Вражду, чтобы она помогла вам.
Снова послышалось хлопанье крыльев. Облака и туман, закрывавшие обитель Святой Барбары, превратились в клочья и быстро, словно движимые неведомой силой, пересекли Орьяменди, с грохотом пронеслись перед мысом Игуэльдо, проскользнули, вздымая высокие волны, над поверхностью моря и скрылись за темным горизонтом.
Постепенно стенания земли прекратились, колыхание деревьев и зловещий шум ветра утихли, воздух казался чист. Затем в темноте послышался загадочный диалог.
– Вы на своих местах?
– Да, – ответил голос где-то рядом
– Да, – словно эхо повторил второй голос.
– Где ты, Завистливый?
– Я здесь.
В ту же секунду среди ветвей каштана сверкнули два огня. Это засветились глаза одного из братьев. Через мгновение огни погасли.
– А где ты, Спесивый?
– Здесь я.
Еще два огня загорелись в ветвях другого дерева – это были глаза второго брата, и они вскоре также погасли.
– А ты, Озлобленный, мой любимый брат. Где ты?
– Я здесь.
И в ветвях третьего каштана, как и в ветвях двух предыдущих, вспыхнули два огня. Эти деревья образовывали идеальный треугольник. И, как и прежде, два огня вскоре погасли.