Быть может, мать думала, что в это самое мгновение, когда она с тоской смотрела на судно, любящие глаза сына наполнялись слезами, ища среди каштановых рощ Берриса белый дом в Ауррекочеа.
IV.
Равнины, известные в наше время как берега Ламьяко, в начале семнадцатого века назывались камышовыми зарослями Дондиса. Дондис – это название милой деревушки, расположенной на зеленых холмах, с которых открывается вид на Ламьяко, и именно в долине Ламьяко один старик, куривший трубку и наблюдавший за стадами, пасущимися на травянистых лугах, рассказал мне грустную историю Пруденсии.
В баскском и кастильском языках именем Ламиа29 называют одно сказочное существо, созданное народным воображением. Ламиа – это разновидность водяной феи, которая отличается от нереиды тем, что последняя живет только в море и своим пением привлекает людей, которым затем причиняет зло, в то время как вышеназванная живет в море и в реках и своим пением притягивает людей, чтобы их осчастливить.
Заросли камышей вдоль реки неподалеку от Дондиса получили баскское название «ламьяко», что в буквальном переводе означает берега Ламии. Почему речные берега Дондиса называются Ламьяко? Об этом мы узнаем позже. В семнадцатом веке эти равнины, которые в наше время, благодаря предприимчивому характеру населения, превратились в плодоносные земли и будут вскоре соперничать с лучшими сельскохозяйственными угодьями Бискайи, были покрыты зарослями темного камыша и мрачными болотами, в которых, по народным поверьям, водились чудовища и блуждали неприкаянные души.
Но давайте вернемся к Пруденсии. Прошло почти шесть месяцев со времени отъезда Игнасио, и бедная мать не получала от него никаких вестей. Напрасно каждый день спускалась она к Олавеага и Соррис-аурре, чтобы узнать у вернувшихся из Америки моряков что-нибудь о своим сыне. Никто из них не мог сообщить ей никаких известей ни о Игнасио, ни о его судне. Но так как он обещал вернуться после шести месяцев отсутствия, а этот срок еще не подошел к концу, Пруденсия не теряла надежды.
– Если ее сын не вернется, – говорил отшельник из монастыря Святого Варфоломея, – что будет с бедной Пруденсией, которая жива еще только потому, что ждет возвращения сына?
Ежедневно Пруденсия отправлялась из Ауррекочеа высокой дорогой, которая огибает южный склон горы Беррис, и заканчивается на вершинах, известных в современной испанской истории под названием Бандерас. Тут она останавливалась и проводила долгие часы, неотрывно смотря на океан и всегда надеясь увидеть на этом широком пространстве подвижных вод судно своего сына, которое – с полной уверенностью – она не перепутала бы ни с каким другим. Но судно Игнасио она ни разу не заметила среди огромного числа тех, что ежедневно пересекали страшную линию вздымающихся волн, которая тянулась от скал Альгорта до скал Сантурсе.
Когда под конец шестого месяца Игнасио не вернулся, ее надежды стали угасать. Пруденсия по-прежнему поднималась каждый день на вершину Берриса и возвращалась все более огорченной. По мере того как бедная мать теряла надежду, она заметно дряхлела.
Однажды, ближе к вечеру, она, как обычно, стояла на вершине, устремив взор к далекому горизонту. Солнце погружалось в залив, протянувшийся от мыса Лусеро до мыса Вильано, наполняя его светом так, как это было в тот день, когда барк Игнасио пересекал эти воды. Вдруг вдалеке показался освещенный солнечными лучами белый парус, и Пруденсия, радостно воскликнув, спустилась по склону Монте-дель-Сепулькро, перешла через поток по высокому и узкому деревянному мосту, протянутому от мрачной башни Лучана, пересекла равнину и каменистую местность Аспре и вошла на заросшие камышом болота Дондиса в ту самую минуту, когда барк проплывал мимо волнолома в Сантурсе. Пруденсия потеряла судно из виду за одной из множества скал, но продолжала идти вдоль берега, который не был покрыт водой из-за отлива. Ее сердце колотилось, дышать было мучительно тяжело, а тем временем ее душу охватило чувство беспокойного ожидания, подобное тому, какое испытывает заключенный в темнице узник, который знает, что первый вошедший к нему человек принесет ему приговор смерти или решение о помиловании.
Выйдя из-за скалы, она вдруг оказалась вблизи долгожданного корабля, но, издав крик отчаяния, словно ее поразил удар молнии, упала на землю. Сердце и глаза обманули ее. Судно, которая она увидела перед собой, не было судном Игнасио. Через некоторое время к ней вернулось сознание, и, собрав все свои силы, она медленно и печально, словно потеряв последнюю оставшуюся у нее на земле надежду, отправилась в обратную дорогу к Ибайсабаль.