своим атаманом не лезть на рожон, а выманивать у
басурман инока Макария дорогими посулами. Какой
же ордынский хан устоит перед ларцом серебра и зо-
лота?
Трех послушников, что с атаманом в поход до
Узолы ходили, решено было с Варнавой оставить, что-
бы и здесь дело складнее шло. Трое в отлучке, чет-
вертый у землянки. Недужного татарина одного не
бросишь. «Вот как ладно, — вздохнул с облегчением
Позолота, — был десятым, стал опять сам седьмой.
Не счастливые ли дни навстречу бегут?» А плыть
было надумано на одном челне: нападать и убегать
ловчее.
Рыбаря с Хайруллой переправили подальше от
Волги, вверх по речке Керженке, поселили их в зем-
лянке, что монахами для Варнавы построена была до
того, как басурманы монастырь сожгли. Верст за
семь от устья вверх по Керженке бежит в нее с пра-
вой стороны ручей Быстрячок, холодный и бойкий, а
впадает в Керженку тихо, без шума. Река здесь из-
давна в крепких крутых берегах, без обвалов и осы-
пей, бежит не торопясь плесом прямым, а крутом ни
жилья не встретишь, ни голоса человечьего не услы-
шишь до самой черемисской земли. Здесь, в крутоя-
ре скрытой старицы, землянка вырыта, с полом и с
потолком, и стены тесаным деревом забраны. И теп-
ло, и сырости нет.
Вдоль стен нары для спанья понаделаны, у выхо-
да в стене очажок выкопан с дымоходом. Поблизо-
сти ручеек Быстрячок бежит, да так задумчиво жур-
чит, что усталого спать поведет, а бодрому думки
нашепчет тихие.
Вот сюда-то и переправил Сарынь Позолота рыба-
ря Варнаву с баскаком Хайруллой. Сам правил чел-
ном, Варнава на веслах сидел — часом доплыли. По-
могли ордынцу из челна выбраться и до землянки
подняться. Потом внесли туда же сундучок и Оленин
ларец и закопали у землянки под самую крышу. Вер-
нувшись на старое жилье, Позолота сказал троим ва-
тажникам из послушников:
— А вы живите здесь до возвращения инока Ма-
кария. Да помните, что скоро вернется он! Ходите во-
круг по знакомым селениям, где народ уцелел, соби-
райте на пропитание. Мимо ушей ничего не пропус-
кайте и обо всем Варнаве сказывайте. Он будет вам
и рыбку и дичину привозить, а вы с ним христарад-
ным хлебом делитесь. А что этот Варнава с басурма-
ном где-то на белом свете живут — о том для всех за-
будьте! Это я, Сарынь Позолота, вам наказываю! За
Волгу плавайте, и там молву по ветру пускайте, что
жив Макарий Желтоводский и не дальше как к по-
крову сюда, на Желтые воды, возвернется заново мо-
настырь отстраивать и лихоимца басурмана гневным
словом обличать. Чтобы не давали мужики ворогу
ни коня, ни скотины, ни хлебушка. Пусть приважи-
ваются сами для своего брюха еду припасать, кулиги
расчищать, хлеб растить!
6
В тот вечер Сарынь Позолота на берегу Волги на
холмике сидел, как ястреб нахохлившись, и в разду-
мье тихую песню пел. На том же месте, где ранней
весной перед походом в верховья задумывался. Но те-
перь не было за его спиной в дубняках келий и стены
Желтоводской обители, не маячила церковушка сво-
им дубовым крестом. Одни головни да пепел по пес-
кам остались, безмолвие и запустение. Все сожгла,
спалила рука басурманская. Быстро, за два лета по-
строился и ожил тут монастырь, чтобы часом сгореть,
дымом, пеплом развеяться. А не оправдалась ли тут
примета древняя народная: «Как в правую руку вой-
дет, так и из левой уйдет»? Это о добре, о богатстве
нажитом. Коли честно, кровью да потом нажито —
прослужит веки вечные, а злом да хитростью — все
как в трубу очага улетит.
Так думалось Сарынь Позолоте. Немало на монас-
тырь из его добычи отсыпано, у бояр, у торговых лю-
дей, у баскаков-ордынцев силой да хитростью отня-
той. Как нажито, так и прожито. Не впрок пошли
Макарию Желтоводскому дары Сарынь Позолоты. А
он как сокол, что не по себе добычу хватает. Уронит,
забьет, сердце с печенью выклюет, остальное бросает.
Теперь припас добычу дорогую на выкуп инока Ма-
кария. И, не жалея, отдаст все хану-татарину, все,
что за короткую ночь у бояр нахватано. А за Огань-
ку — полный Оленин ларец. И впридачу за все Хай-
руллу, баскака ханского.
Ах инок Макарий, непокорный твой нрав, честь
неистребимая! Живет на Желтоводье, под носом у ба-
сурман, на их главной дороге, и призывает простой
народ именем бога к непокорности врагу. И доходит
до хана молва без прикрас, что Макарий Желтовод-
ский и русских, и мордву, и черемис к православию
призывает и против орды наставляет, и призывы свои
именем бога православного подкрепляет!
Разве хан такую обиду снесет? Как можно тер-
петь гнездо Желтоводское, где оттачиваются мечи на
племя Чингисханово?
Направо, за волжским плесом, солнышко заходи-
ло, волну золотило и землю низовскую к ночному по-
кою звало, когда за Волгой на Лысую гору конный
ордынец вылетел и долго из-под руки вдаль глядел.
И был он с конем неподвижен, как дикий камень.
'Одинокие челны к своему родному причалу поспеша-
ли. А Сарынь Позолота все на своем холме сидел и
под раздумье свою тихую песню пел:
Сизый сокол, ты
Птица вольная,
Сердце смелое,
Своевольное!
Научи, скажи,
Как мне жизнь дожить,
Среди ворогов
Головы не сложить!
Чтоб от ворога
Никуда не бежать,
Храбрым воином
Под крестом лежать!
И перед тем как всем повалиться спать, атаман
сказал своим ватажникам:
— Завтра с зарей на низы поплывем. До устья
Суры. Там сходятся две главных басурманских до-
роги: вниз по Волге из низовской земли, и вниз по
Суре из орды. Будем там глядеть, слушать и ждать.
И нападать, коли нас к тому приневолят!
Поднялись затемно, челн на воду столкнули, на
Волгу выплыли и пропали в тумане утреннем. Было
самое начало жнитва. Из-за Волги доносился запах
спелых хлебов и дымных овинов. И совсем далеко
ржал одинокий басурманский конь. Ржал со злом,
визгливо...
7
Тихо жили рыбарь Варнава да ордынец Хайрул-
ла. И третий с ними сам Керженец. Над ними небо
синее, какое только в конце лета бывает. И небо, и
облачка, и прибрежный дубняк — все в плесо гля-
дятся как в зеркало. И уже первые желтые листья
по плесу под ветром бегут. Рыбарь Варнава только по
утрам да вечерам из землянки пропадает, а день да
ночь около бродит, снасти починяет. И Хайруллу на
путь православный наставляет. Не скучно с ним бас-
каку, только вот больная нога совсем не слушается.
Не стало тепла и жизни в ней.
Раз-другой в неделю Варнава на полдня отлуча-
ется. На Желтые воды послушникам рыбку везет, а
от них хлеб да ржаные сухарики, что из подаяния на-
сушены. Довольны послушники, но рассказать Вар-
наве пока нечего, нечем его порадовать. И, не задер-
живаясь, плывет рыбарь вверх по речке Керженке,
до устья ручья быстрого. Любит Варнава с Хайрул-
лой поговорить. Русское слово тот как свое понимает,
не зря среди русских в баскаках ходил.