пряник под опалой, стали без удержу его покупать,
а неизвестно кто и где не уставал его выпекать. На-
род все больше волновался и бунтовал. Поневоле при-
шлось царю попа Никона из патриархов прогнать, а
непокорного Аввакума из Сибири вернуть, чтобы про-
стой народ утешить.
Только не на радость себе царь и церковники Ав-
вакума вернули. С возвращением протопопа совсем
запустели церкви в столице, потому что народу бы-
ла желанна и мила не вера, а воля. На церковном
соборе Аввакум паки возмущал народ, церковь пра-
вославную опять бранил вертепом разбойничьим, а
попов прощелыгами и распутниками. За такое буй-
ство Аввакума в цепи заковали, к студеному морю
увезли и в бревенчатую клетку-тюрьму на погибель
бросили.
А на городецких пряниках появились новые злые
картинки и слова против царя, бояр и попов. Царь
опять боярскую думу собрал. И решили не ловить тех
людей, кто пряники покупает да ест, а разыскать ли-
ходеев, что те зловредные пряники пекут. Поначалу
все царские шиши и ярыги по столице рыскали, вы-
нюхивали, откуда пряники привозят. Потом самый
хитрый, Старый Ярыга, с десятком шишей да ярыжек
за Волгу в Городец поехал, чтобы доподлинно разуз-
нать, кто пряниками народ мутит и будоражит.
Городецкий звонарь Ерофеич все в той же избуш-
ке у церковушки жил, когда надо, в колокола звонил.
Ерофеиха неустанно пряники пекла, а Данька ей в
том деле помогала — и на базаре торговала, и через
надежных дружков в столицу отправляла. Пряничное
дело бойко пошло. Мать-звонариха купила Даньке за
раденье новый сарафан цветной, да платок огневой,
да коты-башмаки с подковами. Городецкие умельцы
Фока и Лука не забывали вечерами в избушку зво-
наря заглянуть, Даньке подмигнуть и лишние пря-
ники для отправки забрать.
Вот как-то перед весенним праздником Ерофеиха
с Данькой много пряников напекли. Три корзины для
отправки в столицу сдали, а с остатками Данька на
свой базар вышла. Как раз в тот день по Городцу
царские шиши да ярыги рыскали, узнавали, кто пе-
чет запретные пряники. Вот видят они, что люди от-
куда-то пряники несут, не столь едят, сколь на них
глядят да царя с боярами ругают. Вдруг песенку в
калашном ряду услыхали:
Ой, пряники медовые,
Мягкие, фунтовые,
Не жуй, не глотай,
Только брови поднимай!
Ой, для малых ребятишек,
Для девчонок и парнишек,
Шалунам, озорникам
И беззубым старикам!
Сами печем, отдаем нипочем —
С пылу, с жару, алтын за пару!
Окружили царские ярыги прянишницу, схватили и
в приказ на допрос поволокли. Как нарочно, им на-
встречу Лука да Фока подвернулись, на харчевню
ярыгам кивнули и шепнули, что в том доме уха из
стерлядей и осетрина заливная хороши и дешевы, а
сусло-брагу и совсем задаром можно пить. Ярыжки и
шиши все голодные были, в харчевню ввалились
Даньку в угол посадили и столом задвинули. И, пока
им еду да питье припасали, стали у девки допыты-
ваться, кто в Городце незаконные пряники печет. Не
испугалась Данька и смело Старому Ярыге такое вы-
палила: «Да, чай, сама не маленькая. Чай, сама пек-
ла!» Но хитрый старик не унимался: «А где та изба
да печка, что на всю Русь озорные непотребные пря-
ники печет?» Данька и тут не сробела и так Ярыге
ответила: «На родине моей родной матушки, в род-
ном селе, за синим лесом, под синим небом, у чиста
поля, у Синя камня. Утром выйдешь, к ночи добре-
дешь!»
Пока прянишница ярыгам зубы заговаривала,
Лука да Фока с хозяйкой харчевни словом переки-
нулись, с хозяином перешепнулись. Потом к ярыгам
подсели и сказали, что эта девка с пряниками и вправ-
ду откуда-то из-за леса появляется. Тут царским лю-
дям на стол уху подали, и осетрину, и вино зеленое,
и брагу-сусло ядреную. Когда все наелись да напи-
лись, Старый Ярыга приказал лошадей в повозки за-
прягать, чтобы всем скакать туда, где девка пряники
печет. А Лука Гром да Фока Каленый глиняную бу-
тыль в прутяной корзине из харчевни вынесли и в
повозку Старому Ярыге поставили, на тот случай, ес-
ли в дороге жажда доймет.
И поскакали царские люди за синий лес, туда, где,
по слухам, пряничное заведение было. Даньку на пе-
реднюю повозку рядом со Старым Ярыгой посадили,
чтобы дорогу показывала. На сороковой версте лес-
ной дороги захмелевшим ярыжкам из глиняной по-
судины испить захотелось, быстро ее опорожнили и,
проехавши деревню да поле, в еловый лес уперлись.
Среди седых елей большой Синий камень лежал, а во-
круг далеко мелкие камни россыпью поразбросаны.
Тут Данька-прянишница из повозки выпрыгнула, под-
вела ярыжек к тому Синему камню величиной с ба-
ню и такое молвила: «Вот здесь из песочка да гли-
ны пряники мешу, в солнышке на камне пеку, а тег
что неудачами получаются, кругом по лесу да по по-
лю раскидываю». И на камни-голыши рукой показы-
вает. Нахмурился Старый Ярыга и грозно сказал:
«Ты, девка, нам головы не морочь, а указывай заве-
дение, в коем пряники пекут. А ино как заголим са-
рафан, да растянем на камне, да почнем лозой па-
рить!..»
Данька в ответ на Синий камень скакнула, баш-
маком притопнула и прикрикнула: «Да вот тут! Вот
здесь, на этом камне, пряники пеку!» И начала она
на том камне плясать да припевать. Так заплясала,
закружилась, что сарафан на ней колоколом стал, от
ее круженья у царевых холуев в глазах зарябило и в
голове помутилось. Старому Ярыге подумалось: «Что-
то неладное со мной деется... Выпил лишнего а ли
девка эта пляской своей околдовывает?»
Хотел приказать Ярыга, чтобы Даньку схватили и
связали, да не успел, от круженья в голове на четве-
реньки упал, и язык отнялся. Каждый раз, как Дань-
ка башмаком притопывала, из-под каблука искры
летели, а камень в землю оседал. Все ниже и ниже
прятался камень, а искры не переставали сыпаться.
Ярыги и шиши от того все больше жмурились, в гла-
зах у них земля вдруг к небу пошла, и все они один
за другим у Синего камня на луговину повалились.
А Данька еще раз, последний, притопнула, приухну-
ла и, видя, что ярыжки валяются как убитые, быстро
разулась, башмаки в руки взяла, сарафан подобрала
да и побежала в родной Городец.
Царские холуи, провалявшись полдня, чуть очу-
хались, к ручью напиться приползли да тут опять до-
сыпать свалились. Рано поутру их местные жители
нашли, разбудили, спросили: «Откуда вы?» А у яры-
жек в головах все перемешалось, потому отвечали они
что-то несуразное: «Из-за синя леса, от Чиста поля^
от Синя камня!» Переглянулись люди, лошадей с по-
возками в лесу разыскали, упряжь поправили, по-
могли царевым слугам в телеги забраться и обратную*
дорогу показали. Когда ярыги в приказ вернулись,
родня, сватья да кумовья, их виду удивились: «Где
вы были, бедные?» А ярыжки отвечали как одуре-
лые: «За синим лесом, под синим небом, у Чиста
поля, у Синя камня!»
А на базарах Руси опять появились свежие да
пригожие печатные пряники. И не было для народа
заманчивее лакомства. По велению царя и святых