— Он был нашим государем, — просто ответил Гектор.
— Понимаю. — Капитан взглянул на низкое солнце. — Пусть ваши люди приведут лошадей и загрузят в шлюпки — мы доставим их на корабль и больше уже не вернемся. — Флинт приготовился сойти в ближайшую из пяти шлюпок, но Гектор его задержал.
— Я обнаружил, что каждая спасенная мною жизнь немного продлевает мою собственную. — Он пожал капитану руку. — Спасибо, что помогли мне в этом, капитан Флинт.
— Жаль, что мне не представилось случая узнать вас ближе, сэр Гектор. — Флинт сошел в шлюпку, отдал команду и пропал в поглотившем его тумане.
Солнце зашло. Четверо оставшихся, стоя на мешках с песком, смотрели, как тают вдали мачты «Оседлавшего бурю». Волны плескали, завывал морской ветер.
Остальные промолчали. Анаис слез, добежал до конца мола и прокричал во мрак:
— Счастливого пути, Севирим. Будь осторожен во льдах!
Гектор тоже спустился.
— Поработаем, пожалуй, еще часок, чтобы укрепить стенку, — сказал он, отряхивая руки от песка. — Мешки давно кончились, но можно накидать песок лопатами и утрамбовать у основания... — Он осекся, увидев в темноте два силуэта.
На границе порта и города стояла женщина, кутая тощие плечи в рваную шаль. Скорее привидение, чем живой человек, она молча смотрела в туман впалыми глазами.
Рядом с ней виднелся ребенок, кажется, мальчик — худенький, с длинными волосами, достаточно маленький, чтобы водить его за руку, хотя стоял он отдельно. Большие, как у матери, глаза при свете головни казались темными, но жизнь, еще сквозившая в них, отличала его от женщины.
Рука Джармона, державшего головню, дрогнула, и свет заколебался.
— Ох, нет, — промолвил он. — Нет.
Какое-то мгновение в гавани слышался только вездесущий вой ветра. Налетел ледяной дождь, и Гектор сердито откинул волосы с глаз.
— Джармон, Канта, найдите мне лодку. Должна же тут быть хоть какая-нибудь — ялик, рыбачий баркас...
— Гектор, — тихо вставил Анаис.
— Давай факел, — свирепо крикнул Гектор Джармону. — Я мигом догоню корабль. Там увидят свет...
— Перестань, Гектор, — сказал Анаис уже более решительно.
В глазах рыцаря металось отчаяние.
— Бога ради, найдите мне проклятущую лодку!
— Прекрати. — Голос Канты прорезал ветер. Ее бесстрастное лицо блестело то ли от слез, то ли, что казалось более вероятным, от дождевых струй. — Надо увести их куда-нибудь под крышу.
Трое молча смотрели на своего командира, не обращая внимания на дождь, промочивший их волосы и одежду. Гектор, согнувшись, уперся руками в колени, точно весь дух из него вышел, и долго еще стоял так.
— Укроемся в конюшне, пока буря не пройдет, — предложил Анаис, стиснув его за плечо. — Только там еще осталась какая-то крыша.
Гектор, не разгибаясь, кивнул.
— На ночь возьмем их с собой, в гостиницу на перекрестке, — промолвил наконец он.
Женщина не шелохнулась, когда Анаис подошел, но мальчик, широко раскрыв перепуганные глазенки, спрятался за нее.
— У тебя лучше получится, Гектор, — сказал лиринглас. — Вряд ли он видел раньше кого-то из наших.
Гектор, выпрямившись, потряс мокрой головой.
— Я тоже отчасти лиринглас.
— Но ты больше похож на человека, — нетерпеливо ответил Анаис. — Ты и есть человек. Поди сюда.
Гектор, глубоко вздохнув, подошел к Анаису и сказал женщине:
— Пойдемте с нами. — Она как будто и не слышала — если бы она не стояла так прямо, он подумал бы, что жизнь уже покинула ее тело. Гектор присел и протянул руку ребенку.
— Пойдем со мной, — сказал он, как будто уговаривая родного сына, не больше чем на год старше этого мальчика. — Мы тебя отведем в сухое место.
Мальчик выглянул из-за женщины. С его волос капала вода.
— Пойдем же, — поманил его Гектор.
Мальчик подумал немного, потом взял женщину за руку и повел. Она все так же куталась в свою промокшую шаль.
Головня в руке Джармона зашипела и погасла.
Всю дорогу до перекрестка ребенок проспал, сидя в седле впереди Гектора и прислонившись к нему. Женщина, ехавшая позади Анаиса, тоже как будто спала: ее стеклянные глаза оставались открытыми, но дыхание стало ровнее.
Укрываясь от дождя в конюшне, ни один из них не произнес ни слова. Дождь перешел в настоящий шторм. Его полотнища обрушивались на дырявую кровлю й водопадами врывались внутрь.
— Хорошо хоть лошадей забрали, — заметил Джармон, отодвигаясь от новой течи.
— Да, спасибо морякам, — сказал Анаис, а Гектор промолчал.
Шторм пошел на убыль, оставив за собой большие клубы тумана, и они двинулись на восток от Истона через мраморные городские ворота, которые раньше считались чудом зодчества, а ныне лежали в развалинах. Ночью разрушения были не так заметны, как днем, и когда город остался позади, могло показаться, что мир остался прежним. Лошади, приободрившись, трусили по немощеной дороге — возможно, они радовались, что снова оказались в туманном поле после смрада погребальных костров.
Около часа спустя они подъехали к легендарной гостинице. Она стояла покинутая, почти всю мебель из нее вывезли. Историческая ценность этого дома превышала всякое воображение: гостиница служила неприкосновенным убежищем и местом переговоров во время Сереннской войны двести лет назад и даже после нее. Она славилась своей безопасностью, своим гостеприимством и огромным каменным очагом, где никогда не угасал огонь. Теперь она смотрела на путников темными, пустыми глазами, как женщина в рваной шали. Золотой грифон на двери, служивший, по преданию, талисманом и хранивший гостиницу даже от врагов, занявших западную часть острова, уплыл за море с Первым Флотом, и вход зиял, как устье пещеры.
Но эта пустая скорлупа и теперь никому не отказывала в приюте. Для Гектора и его друзей она оставалась любимым местом отдыха и желанным убежищем, несмотря на отсутствие хозяина, виночерпия, духов домашнего очага и двери.
Джармон спешился, зажег факел и пошел проверить, не забрел ли в дом кто-нибудь со времени их последнего ночлега. Канта тем временем помогла Гектору и Анаису ссадить их живой груз.
— Ума не приложу, откуда они взялись, — сказал Гектор. Мальчик, не просыпаясь, тонкими ручонками обхватил его за шею.
— Бьюсь об заклад, что с рынка, — предположил Анаис, снимая с коня женщину.
— Как же мы их не заметили?
— Могло быть и по-другому, — пожал плечами лиринглас. — Может, они пришли из-за Великой реки или из какой-то деревни на ее берегу. Всех до единого нам не спасти, Гектор, вопреки всем твоим стараниям. Пора уж тебе это понять.
Гектор погладил мальчика по спине, думая о другом ребенке.
— Да, Анаис. Я понял.
Канта ушла в темноту. Мужчины видели это, но ничего не сказали. Они привыкли к ее ночным отлучкам: она, как все ее соплеменники, уходила общаться с ветром.
— Все чисто, — доложил из гостиницы Джармон.
— Это хорошо. Разведи огонь, Джармон, а ты, Анаис, погляди, не осталось ли в подвале съестного. — Гектор вошел в темную, выстывшую таверну.
— Должно остаться, если крысы не сожрали, — сказал Анаис. — Севирим там много всего запрятал. — Он ввел в дом женщину, сошел немного по лестнице и обернулся, мерцая серебром своих глаз. — Помнишь, как он говорил: что, мол, толку пережить стихийное бедствие, если потом с голоду помирать придется?
— Помню, — улыбнулся в ответ Гектор.
— Ты хорошо сделал, что отправил его, — сказал Анаис, спускаясь в подвал.
— Я рад, что ты так думаешь, Анаис.
— Я того же мнения, — откликнулся Джармон, раздувая огонь в очаге. — Теперь хотя бы помереть можно спокойно.
Мальчик проснулся от пахнущего ветчиной дыма и стал уплетать за обе щеки. Со двора пришла Канта.
— Что поведал тебе ветер в эту ночь? — поддразнил ее Анаис, подвинув к ней тарелку с ее порцией. Только он один не боялся ее испепеляющих взглядов и даже получал от них удовольствие.