— Отпусти его, адское отродье!
Дак-ир взмахнул цепным мечом, но призрак проповедника, мигнув, сгинул, а клинок распорол пустоту и вонзился в мягкую почву. Сержант поднял плазменный пистолет для выстрела, как вдруг его тело наполнил жуткий цепенящий холод. Ледяной огонь побежал по жилам, когда прикосновение чего-то древнего и мстительного заморозило кровь Дак-ира. Он не мог дышать — легкие горели, словно космодесантник голышом прыгнул в арктическую реку. Лишь спустя несколько мгновений Дак-ир сообразил, что скрюченные пальцы священника погрузились в его силовую броню. Извиваясь под керамитовыми пластинами, превращая в насмешку все совершенные защитные механизмы доспеха, серые когти пытались нащупать жизненные органы космодесантника. Призрачный проповедник жаждал отмщения.
Дак-ир попробовал крикнуть, но чары мертвеца сковали глотку сержанта льдом, а его язык налился свинцом. Только строчки из кодекса Прометея, которые космодесантник твердил про себя, не давали ему соскользнуть в черноту.
«Пламя Вулкана бьется в моей груди. Этим огнем испепелю я врагов Императора».
Сердце стучало все быстрее, и сдавившая его боль нарастала…
Обострившимися чувствами Дак-ир ощущал вонь трухлявого дерева и погреба, просочившуюся в шлем.
А затем его охватило яркое пламя, и чудовищное давление ослабло. Успокаивающее тепло изгнало холод из жил, и помутившимся зрением Дак-ир увидел Пириила, стоящего в центре огненного столба. Сбоку из разверзшейся земли вытаскивали Бак-ена. Что-то приподняло Дак-ира. Он ощутил, как сильные руки взяли его под мышки и потянули вверх. По тому, каким легким, практически невесомым сделалось его тело, космодесантник понял, что, должно быть, упал. Уплывающим сознанием Дак-ир уловил обращенные к нему слова:
— Опять я вытаскиваю твою задницу из огня, игнеец…
Потом навалилась тьма.
Стратегиум Скалы Милосердия еще недавно был крепостной кантиной, и здесь немилосердно воняло табаком и застарелым потом. Грубо сколоченные столы сдвинули вместе, и они превратились в тактикариум, усыпанный замасленными картами, географическими планами и таблицами данных. Сводчатый потолок протекал, так что адъютантам и офицерам приходилось постоянно стирать со свитков и планов капли воды. В тесной комнате мельтешили клерки и логистики Департамента Муниторум, которые пересчитывали людей и оборудование, делали записи стилусами в своих планшетах и периодически обменивались угрюмыми взглядами за спинами гвардейцев.
Ни для кого не было секретом, что они потеряли множество солдат в последней вылазке. Вдобавок боеприпасы для дальнобойных орудий подходили к концу, так что перспективы продолжить кампанию выглядели более чем сомнительными. После неудачного приступа прошел почти час, а имперские силы ничуть не приблизились к согласованию приемлемого плана операции.
Библиарий Пириил оглядел тактические данные, разложенные перед ним, и не обнаружил ничего нового — никакой разумной стратегии, которая могла бы облегчить их положение. По крайней мере, призраки оставили имперцев в покое, когда те вступили на территорию Мерси Рок, — но почти все псайкерские силы эпистолярия ушли на то, чтобы отразить атаки мертвецов и сделать возможным отступление.
— Что это было, брат? — тихо спросил Цу-ган, стараясь не привлекать внимания гвардейских офицеров и интендантов, присоединившихся к ним.
Цу-ган полагал, что смертным лучше оставаться в неведении относительно некоторых вещей. Люди были немощны разумом и слишком подвержены страху. Защита человечества требовала большего, чем просто болтер и меч: следовало также оградить смертных от ужасной правды о таящемся в галактике зле, которая могла сломить их.
— Я не уверен.
Пириил взглянул вверх. Его телепатическое зрение пронзало дерево и роккрит, как прозрачную паутину, и открывало распростершуюся над крышей грозовую ночь с небесами цвета крови.
— Но я считаю, что буря в варпе и призраки как-то связаны.
— Прислужники Хаоса? — У слова был мерзкий привкус, и Цу-ган выплюнул его с гримасой.
— Возможно, просто потерянные и проклятые, — задумчиво ответил библиарий. — Но не вассалы Губительных Сил. Думаю, они… эхо варпа— души, застрявшие между эмпиреями и миром смертных. Кровавый шторм истончил пленку реальности. Я ощущаюпроникающее сквозь нее эхо. Я только не понимаю, в чем причина. Но, пока продолжается шторм, пока Адова Ночь не закончится, они будут ждать нас.
Всего в нескольких метрах от Саламандр безразличные к их разговору гвардейские офицеры проводили собственный военный совет.
— Простая истина состоит в том, что мы не можем позволить себе продолжительную осаду, — констатировал капитан Маннгейм.
После казни Тенча и прискорбного недомогания комиссара Маннгейм остался высшим по рангу офицером Фаланги. Капитан закатал рукава и водрузил форменную фуражку на стопку графиков.
— В лучшем случае у нас хватит боеприпасов, чтобы еще раз попробовать свалить пустотный щит, — сообщил интендант, просматривая инвентарные списки.
Адъютант из Департамента Муниторума передавал начальнику инфопланшеты, которые тот немедленно заполнял данными и возвращал помощнику.
— После этого у нас не останется никаких ресурсов для атаки на щит.
Другой офицер — старший лейтенант — подключился к обсуждению. Его форменная куртка была расстегнута, и по рубашке на груди расползлось уродливое треугольное пятно пота.
— Даже если у нас хватит снарядов, какой смысл начинать атаку, пока там кишат эти твари?
Перемотанный бинтами капрал с повязкой на глазу, сквозь которую просачивалась кровь, выступил вперед:
— Я не поведу свой взвод снова на верную смерть. Сепаратисты якшаются с демонами. У нас нет против них защиты.
«Страх, — усмехнулся Цу-ган. — Да, люди слишком слабы для некоторых истин».
Старший лейтенант нахмурился и, обернувшись, без особого пиетета уставился на Саламандр, столпившихся в темном углу комнаты.
— А что насчет Императорских Ангелов? Разве вас прислали сюда не затем, чтобы помочь нам с осадой? Разве эти новые враги, призраки из тьмы, не союзники наших противников в Афиуме? Мы не сможем прорвать оборону, пока вы не избавите нас от демонов.
Глаза Цу-гана полыхнули гневом, и офицер попятился. Космодесантник с рычанием сжал кулаки, возмущенный нахальством смертного.
Предупреждение во взгляде Пириила заставило сержанта отступить.
— Они не демоны, — твердо сказал Пириил, — а эхо варпа. Отзвуки прошлого, цепляющиеся за настоящее.
— Демоны, отзвуки — какая разница? — пожал плечами Маннгейм. — Нас все равно режут как свиней, и нам нечего им противопоставить. Даже если мы как-то ухитримся изгнать этих… эти отзвуки— все равно мы не в состоянии одновременно сражаться с ними и атаковать пустотный щит. Простая арифметика, милорд. Это война на истощение, и с сегодняшними потерями у нас не осталось надежды на победу.
Цу-ган шагнул вперед, больше не в состоянии сдерживаться.
— Вы слуги Императора! — яростно напомнил он Маннгейму. — И вы будете делать свое дело, с надеждой или без, во славу его и Священной Терры.
Несколько офицеров вскинули руки в салюте орла, но Маннгейма запугать было сложнее.
— Я ступлю на жертвенный алтарь войны, если это необходимо, но я не согласен на слепую жертву. Вы бы повели своих воинов на верную смерть, зная, что этим абсолютно ничего не добьетесь?
Цу-ган скривился. Пробормотав неразборчивое ругательство, он крутанулся на каблуках и вышел вон из стратегиума.
Пириил вздернул брови.
— Простите моего брата, — сказал он совету. — В груди Цу-гана горит огонь Ноктюрна. Если ему некого убить, он начинает нервничать.