Тихий смех Маркуса свидетельствовал, что жених не слишком-то верит ее ответу.
– Два крохотных кусочка десерта. А все остальное – там отщипнула, здесь ковырнула? – поддразнивал он невесту.
– Один кусочек десерта. Шарль, бедняга, так старался.
Фиби наморщила лоб. Нужно будет как-нибудь загладить вину перед поваром. Подобно большинству кулинарных гениев, Шарль очень обижался, когда видел тарелки с недоеденными или, хуже тоже, нетронутыми блюдами.
– Никто и не ждал, что ты наешься до отвала, – сказал Маркус. – Обед устраивался не для тебя, а для твоих родных.
– Там много чего осталось. Все, что можно было собрать, Фрейя отдала маме.
– Как держался Эдвард? – спросил Маркус, знавший о сомнениях отца Фиби.
– Папа был в своем репертуаре. Снова пытался отговорить меня от нашего плана. – В трубке воцарилось молчание; когда оно затянулось, Фиби поспешила успокоить Маркуса: – Папины уговоры не сработали.
– Эдвард хочет, чтобы ты не сомневалась в принятом решении, – тихо произнес Маркус.
– Я-то уверена. Но почему меня без конца спрашивают об этом? – не выдержала Фиби, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Они тебя любят, – простодушно ответил Маркус.
– Тогда пусть прислушаются к моим словам. Я хочу быть с тобой.
Это оставалось единственным желанием Фиби. С тех пор как в Сет-Туре она познакомилась с Изабо, Фиби просто жаждала обрести неисчерпаемый источник времени, который был у вампиров.
Фиби начала изучать повадки Изабо. Казалось, Изабо целиком погружается в каждое занятие. Ничто не делалось второпях или ради того, чтобы вычеркнуть это дело из бесконечного списка других дел. В каждом движении Изабо ощущалось уважение и даже почтение к миру, в котором она жила. Она неторопливо нюхала цветы у себя в саду. Фиби восхищала кошачья грациозность бесшумных шагов Изабо. Дочитав главу в книге, она делала паузу и не спешила браться за следующую. У Изабо не было ощущения, что время закончится раньше, чем она успеет насладиться процессом и получить удовольствие от того или иного дела. Фиби вечно не хватало времени. Она не успевала дышать. С рынка – бегом на работу. Оттуда – в аптеку, за лекарством от простуды. Из аптеки – к сапожнику, чтобы поменять каблуки. И снова на работу.
Но своими наблюдениями Фиби с Маркусом не делилась. Он и так скоро узнает ее мысли, когда они снова окажутся вместе. Затем Маркус вкусит крови из ее сердечной вены – тонкого синего ручейка, пересекавшего левую грудь, – и узнает самые потаенные ее секреты, самые мрачные страхи и самые сокровенные желания. Кровь из сердечной вены содержала все, что мог скрывать твой возлюбленный или возлюбленная. Вкушение этой крови устанавливало искренность и доверие, без которых их отношения не смогут успешно развиваться.
– Помнишь, мы условились, что будем последовательно делать шаг за шагом? – Вопрос Маркуса вернул Фиби к разговору. – Сначала ты становишься вампиром. Затем, если тебе по-прежнему захочется жить со мной…
– Захочется. – В этом Фиби была абсолютно уверена.
– Если ты по-прежнему захочешь жить со мной, – повторил Маркус, – мы поженимся, и ты накрепко прилепишься ко мне. В богатстве и бедности.
Репетиция брачных клятв превратилась у них в постоянное занятие. Иногда Фиби и Маркус сосредоточивались на какой-то одной строчке и делали вид, будто это условие будет трудно соблюсти. Порой со смехом повторяли все строки, удивляясь скромности запросов, установленных клятвами, по сравнению с чувствами, которые они питали друг к другу.
– В болезни и здравии.
Фиби еще глубже погрузилась в ванну. Холодная эмаль напомнила ей Маркуса. Жесткие изгибы спинки вызвали желание, чтобы Маркус сидел у нее за спиной, обнимая ее руками и ногами.
– Отвергая всех прочих. Навеки.
– Навеки – это лишь длинный отрезок времени, – предупредил ее Маркус.
– Отвергая всех прочих, – повторила Фиби, намеренно сделав упор на слове «всех».
– В этом у тебя сейчас нет полной уверенности. И не будет, пока ты не узнаешь меня кровь-в-кровь, – ответил Маркус.
Их редкие ссоры вспыхивали после подобных диалогов. Слова Маркуса намекали, что он потерял к ней доверие, а Фиби тут же принималась защищаться. Ссоры обычно гасились у Маркуса в постели, где оба старались как можно полнее удовлетворить друг друга. И хотя они не знали друг о друге всего, пока не знали, каждый успел накопить определенный объем знаний.
Однако сейчас Фиби находилась в Париже, а Маркус – в Оверни, а потому телесный контакт между ними был невозможен. Более мудрая и опытная женщина попросту сменила бы тему, но двадцатитрехлетняя Фиби находилась в раздраженном состоянии. К тому же ее тревожило то, что с ней случится в самом ближайшем будущем.