— Ах, боюсь, мама!
— Коркма, балам. Придёт Топал-бей, убежим на мельницу к дяде. Не выдаст дядя.
Легла Шерифэ на колени к матери; гладит мать её голову, заснула Шерифэ. Только неспокойно спала. Сон видела, будто бегут они по скалам, и гонится за ними Топал-бей, и обернулись они в скалы. Хоть светила Луна, пробежал мимо Топал-бей. Под утро сон видела. Если под утро сон видеть — скоро сбывается. А Луну видишь во сне — всегда выходит, как приснилось. Так случилось и с Шерифэ.
Пришла утром сваха, худа. Прогнала Земинэ сваху. Обиделась сваха.
— Эй, гордая. Плакать будешь.
А на другой день к вечеру приехал Топал-бей с Мустафой к Земинэ.
— Если будет кричать, заткни её глотку.
Коршун, когда падает на цыплёнка, не боится курицы. Хоть мать, а нечем защитить. Только когда опасность близка, ухо чутким бывает. Услышала Земинэ топот коней, догадалась; крикнула дочери, и убежали женщины на мельницу. Не нашёл их Топал-бей дома. От дома вилось ущелье, как змея; за поворотом не видно человека. Понял Хромой-бей, куда убежали женщины, поскакал за ними.
— Вот скачет Топал-бей. Что будем делать? — испугалась Шерифэ. Вспомнила Земинэ сон дочери.
— Хоть бы так и случилось.
И только подумала — сама, и дочь, стали, как скалы, в двух шагах одна от другой. Подскакал Топал-бей к ним, стал искать.
— Лучше выходите; не вам со мной спорить.
Напрасно сказал так Хромой-бей. Слаба женщина, а когда спасает дитя — твёрже камня бывает. Оглянулся бей на скалы. Точно не скалы, а женщины. Одна бежит, а другая присела. Подъехал ближе — скалы. Догадался, что колдовство. И велел пригнать десять пар буйволов. Десять пар буйволов — большая сила.
Задели люди скалы арканом, стали погонять буйволов: — Ги!
Тянули буйволы, не двигались скалы.
— Погоняй хорошенько! — кричал Топал-бей и, чтобы лучше погоняли, бил людей нагайкой. — Залым адам, злой человек, — думали люди и ударили по буйволам кольями. Рванулись буйволы, треснул камень, точно заплакал кто-то в нём.
— Вай, вай, анам. Мах ву алуерум. Пропадаю, мамочка.
И услышали люди, как кто-то крикнул от большой скалы: — Коркма, балам. Я с тобой, ничего не бойся.
Испугались люди. Не один, все слышали. Бросили буйволов, убежали в деревню. Поскакал Топал-бей за ними, боялся оглянуться, чтобы самому не окаменеть.
Долго потом не ходили туда, а когда как-то пришлось пойти, увидели, что остались скалы на месте. И стоят они и теперь там же, за мельницей Кушу-Дермен, на Каче. Только неизвестно — убежали из них женщины или навсегда остались в скалах.
Эх, Топал-бей, хершей сатын алымаз. Не всякую вещь купишь, не всё возьмёшь силой!..
В обрывах второй горной гряды Крыма часто встречаются причудливые скалы, напоминающие своими формами окаменевших людей, животных, каких-то чудовищ. Эти скалы возникли в результате выветривания мягких горных пород — меловых и третичных известняков. Народная фантазия создала вокруг таких столбов выветривания занимательные легенды.
Среди населения Бахчисарая и Качинской долины существует много вариантов легенды о камнях Мать и Дочь. В наиболее распространенном из них рассказывается, что красавицы мать и дочь были похищены Топал-беем и за непокорность замурованы им живыми в скале. Через некоторое время неподалеку от дворца бея появились два каменных истукана, из которых по временам показывались загубленные женщины. Боясь возмездия за свои преступления, Топал-бей задумал свалить эти скалы и приказал впрячь в одну из них всех своих лошадей и быков. Когда все было готово и по приказанию Топал-бея погонщики должны были ударить по животным, чтобы натянуть веревки, из камня послышался женский голос: “Ай, мама, боюсь!”. Тогда из дальнего истукана донесся ответ: “Не бойся, дитя!” — в миг все лошади, быки и люди превратились в камни.
Скалы, упоминаемые в легенде, находятся в долине реки Кача недалеко от Бахчисарая.
В основу приведенной в настоящем сборнике легенды взяты вариант в изложении М. Кустовой и запись со слов П. Гарбузенко из Бахчисарая.
Б е й — князь, дворянин.
Т о п а л - б е й (хромой бей), по словам Н. Маркса — одного из собирателей крымских легенд, — личность не выдуманная. Это был один из влиятельных беев при ханском дворе.
О стене Мангупа
Говорят, что стена крепости Мангупа со стороны ущелья Табана-дере была разрушена каким-то богатырем. Пришел он сюда из далеких стран. Донесся к нему слух, что у мангупского князя есть дочь — неописуемая красавица.
Богатырь этот, явившись к Мангупу, потребовал, чтоб князь показал ему девушку.
Князь принял его по-княжески: выслал несколько воинов с приказанием принести голову дерзкого пришельца.
И с кем задумал тягаться! Богатырь расшвырял кучку воинов, направился к воротам Мангупа и опрокинул их. И не только опрокинул, но и сбросил верхнюю часть крепостной стены, а вместе с нею засевших там княжеских слуг.
Покончив с этим, герой снова потребовал привести красавицу, грозя превратить весь город в развалины. Перепуганный князь вывел свою дочь.
Осмотрел ее с головы до ног богатырь и громко рассмеялся:
— И чтобы я слушал еще всякую чепуху! Да это же заморыш…
Пожелав девушке такого же тщедушного супруга, как она сама, он быстро удалился.
Пораженный таким оборотом сватовства, князь Мангупа долго стоял молча, потом покачал головой и грустный ушел во дворец. А когда починяли стену, приказал вырубить на одной из плит надпись, восхваляющую людей сильных и великодушных.
Мангуп — столица средневекового княжества Феодоро в юго-западной части горного Крыма. Город был расположен на обширном плато на высоте 581 метр над уровнем моря. С юга его защищали естественные обрывы, с севера подходы со стороны заросших лесом ущелий были укреплены оборонительными стенами и башнями, частично сохранившимися до сих пор.
В настоящее время развалины средневекового города Мангупа объявлены историческим заповедником и ежегодно посещаются тысячами туристов и экскурсантов.
Легенда впервые опубликована В. Кондараки.
Т а б а н а – д е р е — ущелье кожевников; было названо так из-за обилия растущего там кустарника сумаха, содержащего дубильные вещества, из которого получался дубильный экстракт.
Об удалом казаке и жадном турке из Мангупской цитадели
Рассказывают старые люди, что во время турецкого владычества в Крыму жил на Мангупе паша — начальник крепостной стражи. Безмерно жаден был паша к деньгам, которые любил больше всего на свете. С окрестных жителей он собирал тягчайшие налоги и солдат своих много раз посылал грабить ближние селения. Когда турки приводили в Мангуп пленных, паша сам обыскивал их жалкие лохмотья и забирал себе все ценное.
Среди других узников Мангупа в каменном склепе на мысе Дырявом, окруженном с трех сторон пропастью, томился и пленный казак-запорожец. Турки надеялись получить за него большой выкуп. Но не оставлял казак надежды, что и без выкупа доберется он до берегов родного Днепра, что сумеет бежать из турецкого плена.
Любил паша слушать рассказы пленника о странах, где тот побывал, о походах и битвах, а особенно о золоте, драгоценных камнях и дорогих тканях, которые видел казак в годы своих странствий. Тогда глаза паши загорались жадностью, он забывал обо всем на свете и в грезах видел себя обладателем несметных сокровищ, о которых говорил пленник.
И задумал удалой казак заворожить пашу сказкой о кладе на Мангупе, который будто бы давно зарыли здесь предки казацкие и о котором он до сих пор не сказывал, потому что хотел раньше узнать, что, мол, за человек паша.
Однажды в вечерний час, когда паша отдыхал на мысе Эллибурун, он вызвал к себе пленного казака, чтобы послушать его очередной рассказ.