В этих словах будто соединились вся ненависть и презрение жителей поселка к наглым честолюбицам. Была в словах такая сила, что не успел старец замолкнуть, как заколыхалась земля и пред расступившимся народом поднялась из нее скала, на вершине которой сидели две птицы. У них были перья пестрые, словно одежды исчезнувших женщин, а на головах поднимались гребни наподобие царских корон. Прижавшись друг к другу, птицы неистово кричали:
— О-пук! О-пук!
Так кричат удоды, и печален их крик, как печальна судьба низвергнутых цариц, ожесточивших народ.
С той поры и называется эта скала горой Опук. На ней постоянно живут два удода, две самки; живут они сотни лет, но не могут дать племени от себя, потому что потомству от существ, которыми они были когда-то, не должно быть места на земле.
А вскоре недалеко от берега, на том месте, где когда-то потонуло судно, поднялись со дна моря два больших камня, очертаниями похожие на корабли.
Эти камни-корабли напоминают жителям поселка об опасности, какой грозит заморская страна. Пусть не забывают, что оттуда попасть могут к ним нелюди и принести злое горе.
Гора Опук расположена на южной оконечности Керченского полуострова у самого моря. Высота ее — 180 метров, она является наивысшей точкой в этой местности. В V веке до н. э. у подошвы горы было греческое поселение — Киммерик, входившее в состав Боспорского царства. Здесь сохранились остатки строений, фундаменты домов и стен. На вершине горы Опук также есть остатки древних сооружений.
Напротив Опука в море, на расстоянии около трех километров расположены очень интересные скалы. Их называют “Камни-Корабли” за их поразительное сходство с кораблями, идущими под парусами. Существуют многочисленные варианты легенды по поводу горы Опук и скал в море. Данный вариант приводится в сборнике по записи 1938 года от П. Канари из Керчи.
Легенда о семи колодезях
Кем и когда были вырыты в степи семь колодезей — люди не помнят. Рассказывают только, как ушла из них вода.
Семь колодезей уже было, когда приобрел эту землю старый немец. Росло у него шестеро сыновей. Пересчитал немец колодцы и говорит:
— Знать, счастливое число семь. Нужно мне еще одного сына.
Родился у немца седьмой сын, названный Фрицем.
Был в этой безводной местности такой обычай, что хозяин колодцев давал людям воду бесплатно. Давал после того, как наполнит свои водоемы, напоит огороды, бахчи. Но все-таки не отказывал в воде, ибо в ней была жизнь.
Старый немец не нарушал этот обычай, и хозяйство его процветало. По вечерам сидел он вблизи колодцев, считал барыши, курил трубку и наблюдал, как играет Фриц. И уже тогда говорил:
— Из этого парня будет толк.
А маленький Фриц скакал верхом на палочке и, между прочим, уже умел замечать каждую пролитую каплю воды. Он бурчал:
— Плескают всюду воду… Плескают всюду воду…
Подрос Фриц и стал упрекать отца, зачем он раздает драгоценную влагу бесплатно, когда за нее можно брать деньги, сколько хочешь денег. Старый немец смотрел на него и говорил:
— Из этого парня должен быть толк, — но говорил уже не так радостно, как раньше.
Однако молодого Фрица он не слушал и всю воду, что оставалась в колодце, по-прежнему отдавал.
Прошли годы. Сгорбился старик, а Фриц вырос в здорового парня, такого сильного, что все боялись его. Побаивался даже отец.
Случилась беда в семье старого немца: один за другим умерли все шесть сыновей и остался один Фриц. Готов был все сделать для него отец, но только в одном не хотел уступить: не позволял закрывать для народа колодцы.
— Вода держит возле нас людей. А в людях — основа нашего богатства. Пока я жив — так будет, а умру — поступай как знаешь, — говорил он Фрицу.
— Основа богатства — в деньгах, — твердил Фриц, удивляясь неразумству отца.
Умер старый немец. Фриц похоронил отца и первым делом запер все семь колодцев на замок.
— Кому нужна вода — пусть платит, — объявил он.
Поднялся в народе ропот. Ведь никогда такого не было. Но что сделаешь! Несли свои гроши за каждую кружку воды, несли, но роптали все сильней. Услыхал об этом Фриц, стали холодными, как болотная гниль, его глаза, и не велел он давать воду даже за деньги.
— Пусть подохнут, раз меня так ругают.
А вода — это жизнь. Что делать, как жить без воды?
Пришли люди к Фрицу, слезно просили его смилостивиться. Не кланялся ему только один мужичок, бывший солдат, с медалями на груди. Не кланялся и ругал Фрица, как последнего человека на земле. Слушал всех Фриц и сказал:
— Ладно, воду получите. Но не все. Вот тому, что ругает меня, — ни капли не дам.
Схватил того мужика и швырнул за ворота. Упал мужичок наземь и грудь себе отбил. Целый день мучился и к вечеру помирать стал. Пересохло горло, внутри все жжет.
— Испить бы! — просит он, но воды нельзя было нигде достать: чтобы доконать мужика, Фриц велел запереть колодцы на семь замков, а ключи спрятал.
Потянулся перед зарей мужичок последний раз, посмотрел в последний раз на белый свет, сказал какое-то слово и умер. Утром Фриц велел открыть колодцы и принести ему воды. Шарили, шарили в колодцах, а воды в них ни капли не осталось — вся ушла.
И с тех пор многие годы не было ее в семи колодезях.
Ушел от тех мест Фриц, бежал в страхе, а народ остался. Развеялась с годами память о жадном человеконенавистнике — и снова появилась вода в семи колодезях — холодная, сладкая, чистая.
Семь Колодезей — железнодорожная станция в пятидесяти километрах от города Феодосии по Керченской линии. В прошлом в районе станции находились экономии немецких колонистов, которые появились в Крыму еще в первой половине XIX века. Окрестности Семи Колодезей, и в особенности юго-западная часть Керченского полуострова, бедны водой, и воду здесь еще недавно добывали с большим трудом.
В результате изысканий, проведенных несколько лет назад, в районе станции обнаружены мощные источники хорошей пресной воды, а с прокладкой трассы Северо-Крымского канала вопрос о водоснабжении Керченского полуострова полностью разрешен.
Легенда записана от А. Фролова — жителя Семи Колодезей, долгое время батрачившего у немецких колонистов.
Ифигения в Тавриде
Многочисленное греческое войско собралось в поход на Трою. Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня Артемида, разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил ее священную лань.
Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот.
Наконец прорицатель Калхас объявил:
— Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.
В отчаяние пришел греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?
Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть ее смерти, закрыл лицо широким плащом.
Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:
— Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами!
Взял Калхас в руку жертвенный нож и занес его над Ифигенией. Но не упала с предсмертным стоном юная дева. Вместо нее у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сраженная ножом Калхаса.