Поднимет Святослава ясные синие очи, взглянет на хана, усмехнется презрительно — и упадет сердце старика. Словно не она, а он был ее невольником.
Любили Святославушку и невольницы — за смелый и веселый нрав, за доброе сердце, за поддержку душевную. Если бы не она, изныли бы в тоске, измучились.
Позвали однажды Святославу играть для хана на гуслях. Запели, заплакали струны под тонкими пальцами. Лежит Ахмед на шелковых подушках, любуется красой девичьей — нежится. Нежился-нежился и заснул. Только этого и ждала смелая девушка. Давно созрел дерзкий план, давно подготовила Святослава пленниц к побегу: выследила, где хранятся ключи и как быстрее беглецам скрыться можно.
Спит хан, похрапывает, а девушка вытащила ключи из шкатулки, открыла потайную дверь и вывела невольниц прямо в степь:
— Бегите, милые, а я закрою дверь, чтобы задержать погоню.
Как птички, выпорхнули невольницы на свободу и скрылись в темноте ночи. А Святославушка осталась дверь закрывать.
Услыхали стражники шум, схватили девушку и притащили к хану. Позеленели, стали холодными, как у змеи, глаза старого деспота. Пятнами покрылись дряблые щеки:
— За вероломство я могу сжечь тебя заживо! Могу повесить, утопить! Все могу! Но я могу и помиловать, все в моей власти! Подумай хорошо, но знай: только одной ценой можешь искупить вину свою!
Знала Святославушка цену эту позорную, взглянула на хана презрительно и еще выше подняла гордую голову.
— Не покоришься? — вскричал Ахмед в ярости. — Заточу в подземелье! Иссушу тебя в неволе!
И посадили девушку в подземелье, словно зажи-1Ю похоронили. Долго томилась она в каменной гробнице, так долго, что и сама не помнит сколько. Единственной радостью было для узницы видеть через крошечное оконце, сквозь железную решетку кусочек крымского неба да слышать в тихую погоду, как журчит маленький родничок, пробивающийся из земли у склепа.
Святослава разговаривала с родничком, как с другом. Пела ему о своей далекой родине, рассказывала о любимой матушке, о братьях, о молоденьком тополечке, что рос в их саду, под окном ее светли-11Ы. А родничок слушал, журчал ей в ответ о чем-то и размывал каменную стену, чтобы пробиться в склеп к узнице.
Три раза приходил человек от хана и спрашивал: «Покоришься?» И три раза девушка говорила: «Нет!»
На четвертый раз Ахмед пришел сам. Тяжело открылась ржавая железная дверь, пахнуло гнилой сыростью из подземелья. В полосе упавшего сверху света стояла не прежняя красавица — стройная, румяная, а какая-то тень, похожая на привидение.
Увидев ее, хан вздрогнул и отшатнулся в ужасе.
— Вот что бывает с непокорными! — сказал он. — Теперь ты уже никому не нужна. Разве что смерть возьмет тебя…
«Знать, страшна я стала», — подумала Святослава, когда хан удалился. И зарыдала.
И тут, просочившись сквозь стену, упали на землю рядом с узницей первые чистые, крупные капли родниковой воды и зазвенели:
— Не плачь, гордая девушка, не горюй, я помогу тебе! Испей воды из родника, умойся ею — и к тебе вернется сила и красота прежняя…
Не успела девушка испить несколько глотков, умыться волшебной водицей, как почувствовала в себе силу русскую, волю несгибаемую, красоту сказочную.
Через день пришли в склеп ханские слуги, увидели Святославу и глазам своим не поверили. Что за чудо! Что за красавица вышла из-под земли! Румяная, свежая, как заря алая.
Рассказали хану о волшебном роднике. Прибежал он, стал пить воду ту со страшной жадностью.
— Пей-пей, деспот, я окажу тебе услугу, — журчал родничок.
Пил Ахмед воду, пил, пока не превратился в большую гору. Так и стоит с тех пор Лысая гора, огромная, некрасивая, и ничего не растет на ней. И нет от нее ни пользы, ни радости человеку.
Зато о чудесном родничке идет добрая слава. Со всех концов земли едут люди в наш древний и помолодевший город, чтобы набраться здоровья, попить чистой, искристой, как шампанское, минеральной водицы, покупаться в прохладных волнах синего моря.
ТОПОЛЬ, ГРАНАТ И КИПАРИС
а морском побережье в четырнадцати верстах от Алушты жил рыбак с женою. Это были честные, трудолюбивые и очень добрые люди, готовые приютить путников, поделиться последним куском с бедными.
Что и говорить, окрестные жители глубоко уважали рыбака и его жену. Добрая слава шла о них в Крыму. А рядом с доброй шла слава худая — о детях этих честных людей, о трех дочерях родных.
Старшую дочь звали Тополиной. На вид она была безобразной, маленького роста, неуклюжая. А по характеру — злая-презлая. Чтобы досадить соседям, она подслушивала чужие тайны, а потом разглашала их по всему побережью. День и ночь проклинала своих родителей за свое уродство, за крошечный рост.
Вторая дочь, Граната, помешалась на розовом цвете. Она упрекала отца и мать за то, что не красавица и что у нее не розовые щечки. Вот если бы она была как роза, все прохожие останавливались бы и смотрели >:а нее с восхищением.
Младшая, Кипариса, была красива и обладала веселым нравом. Но под влиянием старших сестер гоже насмехалась над отцом и матерью. Мол, родили ее на свет божий не днем, а ночью, оттого она такая резвая и смешливая.
Тяжело было родителям слышать упреки детей своих. Но что поделаешь? Любовь родительская слепа и беспомощна. Старики молча сносили проделки дочерей, терпели от них насмешки. И, чтобы избежать неприятностей, часто уходили в горы. Там они жили по нескольку дней.
Однажды, когда они были дома, в хижину ворвались все три дочери.
Разозленные каким-то уличным происшествием, они набросились ка отца и мать и начали их избивать.
— О небо, — взмолились родители. — Есть ли' силы, которые смогли бы защитить нас от наших детей!
Не успели они произнести эти слова, как раздался голос:
— Тополина! Ты клянешь своих родителей за то, что карлица. Гак стань же высочайшим деревом, которое всегда будет без цветов и плодов. Ни одна птица, кроме ворона, не будет вить на тебе гнезда…
— Граната! Твое желание тоже сбудется. Ты станешь деревом с розовыми цветами, и все будут останавливаться и восхищаться ими. Но никто не наклонится, чтобы понюхать эти красивые цветы, потому что они не будут иметь запаха. Плоды твои, ярко-красные в середине, не насытят никого и не утолят ничьей жажды, потому что они не будут созревать…
— Кипариса! Тебя постигнет участь твоих сестер. Ты сетовала на свой веселый нрав — ты станешь растением красивым и печальным.
Перепуганные насмерть девушки бросились из хижины. За ними выбежали родители. Но детей своих они уже не увидели: во дворе стояли три дотоле неизвестных дерева. Одно взметнуло ввысь свои ветви, словно хотело стать еще выше, другое было усыпано розовыми цветами, а третье застыло в грустном молчании.
И назвали люди эти деревья именами трех дочерей — тополь, гранат и кипарис.
ОБ ИСТОЧНИКЕ ПОД АЙ-ПЕТРИ
ежду Алупкой и Мисхором на берегу горной речки Хаста-баш в давние времена доживали свой сек старик со старухой. Хижина их пришла в ветхость, да и не удивительно: ведь старику исполнилось девяносто лет, старухе восемьдесят, а дети их давно разъехались по свету в поисках счастья. Крошечный огород и сад едва-едва давали им скудное пропитание.
Почувствовал старик приближение смерти. Мучила его и старуху одна мысль: где взять денег, чтобы устроить приличные похороны?
58
Печатается по изданию: «Крымские легенды», Симферополь, Крымиздат, 1957.
Ай-Петри — одна из господствующих вершин Главной гряды Крымских гор.