Раздавался заунывный плач обычных женщин, прижимающих к себе своих детей, напуганные визги стариков, а так же передавались притупленные взгляды мужчин. Они знали, что это очень страшно, но насколько, понять ещё не могли.
А Гельфида знала. Вернее говоря, надеялась, что знала, а не только догадывалась.
А потом появился Гнев. Он был настолько устрашающим, что выделялся из толпы без какой-либо натуги. Его черный взгляд упивался и в Гельфиду, и в Геррера одновременно, и не было ничего страшнее это.
Теперь всё начнется.
– Акра! – воскликнул он, что было мочи.
Толпа утихла, но кое-где еще раздавался жалкий младенческий плач. Нараки не щадили даже младенцев, и именно это Гельфида считала за главный грех.
– Сотни лет, и даже не одно тысячелетие, вы не знали о нас, – с гордостью проговорил Гнев. – Вас заставили забыть о нас! О нас, о тех, кто населял вашу землю годы назад, кто правил ей и был ею любим. Вы лишили нас нашей обители, нашего дома, и всей надежды.
Он вскочил на помост, на котором обычно происходили представления бродячего цирка. Только вот теперь происходящее совсем не напоминало цирк. Или напоминало, но слишком реалистичный.
– Каждый из вас в глубине души понимал, что вечно так продолжаться не может. Что рано или поздно мы вернемся, и настанет великое правосудие. Кто я?
Однако в толпе царило молчание, и даже Геррер не осмелился сказать ничего.
– Я – Гнев! Я символ прошедшей эпохи, и я же символ начала новой! Новой! Той, которую мы будем ковать сами, и чему никто из вас не сможет помешать! Отбросьте всё, что вы знали до этого, то, о чём вы думали и то о чём мечтали. Среди вас больше нет титулов и чинов – теперь вы все равны! Там, внутри герцогского замка погибают те, кто раньше именовался лордами. А здесь, снаружи, посреди огня и смолы, погибаете вы, которые раньше были простым народом. Отбросами общества, его самыми низкими слоями! Теперь же и они отбросы! Теперь вы – один слой. Даже ваш король! И ваш принц. Это последний принц!
Луна, которую вы видите над головой почти каждый день, не является серебряным диском или полумесяцем. Вы, лицезрея на неё, не думаете, какую опасность она могла принести вам! А мы, находясь на ней, на почти безжизненной пустыне, каждый день смотрели на огромный диск вашей земли, вашего Родевиля, и мечтали только об одном – вернуться обратно! Вернуться, и доказать правоту, и доказать своё истинное право.
– Вы жестко и беспринципны! – осмелилась выкрикнуть Гельфида.
– Жестоки и беспринципны? – ухмыльнулся Гнев. – Изменнице хватило храбрости назвать нас так. А каким же был Ульга Захеде, изгнавший нас с этих земель? С земель, которые когда-то принадлежали не только вам, но и нам! Теперь приходит наше время единовластно владеть ими. Вы – люди, являетесь порождением порока, зла и хаоса. Если бы здесь не появились мы, постепенно вы истребили бы и всё остальное, что не похоже на вас. Где эльфы? Почему я не вижу среди вашей пестрой толпы ни единого эльфа? Они прячутся на западе, вдалеке от вашего порока, но виновны в наших бедах и они! Где суровый гномий народ? Где неуклюжие гоблины? Где углуки? Где темные подземные эльфы? Где? Вы держите их в рабстве, вы уничтожили в них душу. Теперь настал наш черед. И получите за это вы сполна. Хотите в рабство, как черные собратья эльфийской породы? Я гарантирую его вам! Но, скорее всего, вы получите смерть. Всего лишь смерть – глупую, но такую бесподобную. Не правда ли, что это честь – умереть одной смертью со своими лордами?
Гигантский костер уже догорал.
– Во сто крат преумножу я то, что преподнесли мне люди раньше. И отплачу добром за добро. Я справедлив, и это мой самый главный плюс. И самое большое горе для вас! И, перед тем, как предаться огню всем вам, я хочу, чтобы вы приветствовали вашего нового Владыку. Приветствовали, и преклонили колени перед ним!
Он махнул рукой в сторону, и на помосте образовалась белая вспышка, а когда свет её рассеялся, на этом месте стоял Владыка. Одетый в синий утонченный костюм и обладающий странным… Лицом. Белоснежное, как смерть, лицо, фиолетовые глаза, огромный шрам, разделяющий всё напополам. Оно было одновременно и притягивающим, и отталкивающим, но наделенное странным излучением, которое просто завораживало дух. Он не был столь ужасен, как Гнев, но был ещё страшнее. Страшнее своей неизведанностью.
– Я – Владыка Арсикс Троерукий, владыка нараков и Ардррима и теперь новоиспеченный Владыка Родевиля, – спокойно и размеренно произнёс он. – Я не буду ничего объяснять, мой Голос всё за меня объяснил.