– Идея в том, чтобы поделить людей на два сорта, одни из которых будут принимать решения, а другие только работать? – уточнил следящий.
– Зато думать ни о чем не надо, – огрызнулся Кайтен.
– А что с тобой станет, если ты не сможешь работать? – участливо спросила Ан-Мару.
Кайтен недовольно нахмурился. Ответить на этот вопрос честно значило поставить под сомнение всю стройную теорию социальной ответственности, которую подвергать сомнению не полагалось. Но он все же решил быть откровенным с этими людьми. В конце концов, они не скрывали от него свои собственные внутренние противоречия.
– Собственно, я и так остался без работы, – признался он. – Завод закрыли. Мне нужно срочно искать другую. Если я ничего не найду, помру с голоду.
– И никто не поможет?
– Разве что кто-то из своих. Родные или друзья, или какое-нибудь маленькое сообщество. Но у меня на самом деле нет ничего такого. Я один. Мне никто не поможет.
– Ну и справедливая же ваша теория социальной справедливости! – возмутилась Ан-Мару.
– А ты оставайся, – негромко предложил Ан-Таар, все так же не поднимая глаз.
– В самом деле, – тут же подхватила Ан-Мару. – Что тебе там делать? Говоришь, никого, ни дома, ни родни. Оставайся у нас.
– Но… – Кайтен совершенно растерялся. – Здесь-то я что буду делать?
– Думаю, ты сможешь стать стражем, – безразличным тоном сказал Ан-Таар. – У тебя есть задатки.
– Стражем?! Я?!
– Ой, Таар! – Ан-Мару явно обрадовалась. – В самом деле? Вот здорово было бы!
– Да какие еще задатки? – взвыл Кайтен в полном недоумении.
– Ты не стал стрелять в меня тогда, – объяснил Ан-Таар.
Кайтен захлопал глазами, не сразу вспомнив об этом инциденте. Пистолет его так и остался лежать под деревом, охотник о нем и думать забыл.
– А что в этом такого? – виновато пробурчал он.
– Это значит, что в тебе нет склонности к беспричинной агрессии, – сказал страж. – Это важно. Кто-то другой на твоем месте попытался бы выстрелить.
– Если я трус, это еще ничего не значит, – надулся Кайтен.
– Это не трусость, – спокойно отозвался Ан-Таар. – Зачем ты вообще поперся в лес с одной этой игрушкой?
– Ну, я… – Кайтен помялся, но решил говорить правду. – Я за болотной ягодой шел. Большие деньги обещали. Мне нужно было заработать, срочно. А они никого найти не могли, потому что все боятся.
– И после этого ты станешь называть себя трусом? – Ан-Таар бросил на охотника быстрый, но пристальный взгляд. – Отправиться в лес, населенный монстрами, в одиночку, без оружия…
– Ну, пистолет-то был, – напомнил Кайтен.
– Вот та железка? Она против тварей не помогает.
– Я заметил.
– Ты не стал стрелять не из трусости, – продолжил Ан-Таар. – Я вижу здесь две вещи. Во-первых, ты не впал в панику после всего, что с тобой случилось, во-вторых, ты не испытываешь удовольствия от убийства.
– Разумеется, нет! – возмутился Кайтен. – Разве кто-то испытывает?
– Как ни сложно это представить, такие есть даже среди нас, – холодно ответил страж.
– Но это бредово как-то, – проворчал Кайтен.
Ан-Таар раздельно отчеканил:
– Чтобы быть стражем, нужно: понимать свой долг; контролировать эмоции; преодолевать страх; терпеть боль. Если ты готов учиться всему этому, я тебя научу. Ты сможешь стать не просто одним из нас, ты можешь стать одним из тех, от кого все зависит. Решай.
Потом более мягким тоном он добавил:
– В конце концов, если не понравится, всегда можешь отказаться. Вернешься домой в любой момент, как решишь.
– Э-э… А можно подумать? – нерешительно спросил Кайтен.
– Думай. Никто не торопит. – Ан-Таар пожал плечами и вернулся к своему клинку.
***
А Кайтен всерьез задумался. Остаться здесь? Нет, местечко вроде приятное, люди хорошие, вот только монстры эти… Кайтен мог понять своих предков, когда-то отказавшихся терпеть зависимость от настроения леса. Наверное, стоило отказаться. Вряд ли он сможет здесь прижиться. С другой стороны, возвращаться ему особо некуда. С болотной ягодой он явно опоздал, и с работой охотника теперь ничего не получится. Жаль, какой был вариант! А впрочем, оставшись здесь, в учениках у стража, он сможет научиться многим премудростям. Лес перестанет быть для него опасным местом, если он овладеет методами борьбы с тварями. А еще расспросить Ан-Мару о волшебных свойствах трав…
Наверное, это нечестно, озабоченно хмурился Кайтен. Жить у этих людей, научиться у них всему, а потом просто сбежать, никак не отплатив за науку. Но если признаться честно, что он не намерен оставаться, они не станут его учить. Зачем им возиться с тем, кто все равно уйдет? Придется пойти на обман. Вот именно необходимость обмана заставила его медлить с ответом.
Все же через несколько дней Кайтен дал ответ. Он решил для себя, что во время учебы честно отработает все, что было в него вложено. Станет помогать своему наставнику по-настоящему, будет надежным соратником в сражениях и уж точно не сбежит из трусости. Тем более, ему объяснили, что никаких контрактов кровью подписывать не требуется. Что если у него не заладится с учебой, он будет волен уйти в любой момент. И потому Кайтен решился дать свое согласие.
Ноги уже держали несостоявшегося охотника, и он обходился без палки, хотя и слегка прихрамывал. Ему дали одежду, точно такую же, как у Ан-Таара, и Кайтен находил ее удобной и практичной, поэтому и носил, несмотря на то, что собственную его одежку женщины семьи Ан заштопали и отстирали. Он по-прежнему обитал в том же домике, но уже выяснил, что тот считался чем-то вроде местного госпиталя, вотчиной Ан-Мару, и никто не жил в нем постоянно. Лето же неуклонно катилось к своему концу, в лиственных косах пробивались, словно первая седина, желтые пряди. К столу теперь подавали огромное количество грибов, это блюдо почти полностью вытеснило все остальные.
Кайтен нашел Ан-Таара возле конюшен. Впрочем, здесь эти сооружения назывались стойлами, поскольку жили в них не кони, а ящеры. Этих ящеров у семьи оказалось множество. Они жили в уютных утепленных сарайчиках, не разделенных внутри никакими перегородками, поскольку конфликтов между этими животными никогда не бывало. За своим ящером Ан-Таар всегда ухаживал сам, не доверяя никому из семьи.
– Но ты правда думаешь, что у меня что-то получится? – без предисловий спросил Кайтен, словно продолжая прерванный разговор, хотя в последние дни речи об этом не заходило.
– Я бы не предлагал тебе, если бы думал, что не получится, – резонно заметил страж.
– Ладно, я готов попробовать, – объявил Кайтен. – Только если ты поймешь, что я болван, скажи об этом сразу.
– Разумеется. Нет смысла мучить человека занятием, к которому он непригоден.
– Тогда объясни, что я должен буду делать.
Ан-Таар мгновение подумал, потом толкнул дверцу стойла и вошел внутрь. Оказалось, что тот меч, который он полировал во время памятного разговора несколько дней назад, висит здесь, рядом со снаряжением ящеров. Страж снял со стены оружие и вышел с ним наружу.
– Вот этот меч – непростой меч, – сказал он. – Можно сказать, что он заколдованный. Или наговоренный. Словом, он идеально подходит для того, чтобы рубить плохие идеи. Ты помнишь, что твоя пуля не причинила вреда твари? Они устойчивы к обычному оружию. То есть, можно. Но очень сложно. Обычное лезвие с большой неохотой режет плоть твари. А вот такое оружие – с легкостью.
Ан-Таар резко взмахнул своим клинком, и тот перерубил пополам небольшой пенек, оставшийся возле конюшен. Верхняя половинка медленно сползла на траву. Кайтен сглотнул.
– На первом уровне мастерства стражи учатся обращаться именно с таким оружием, – продолжил Ан-Таар. – Для каждого оно свое. Кузнецы делают специальное оружие для каждого из нас. Для кого-то это меч, для кого-то пика, для кого-то топор. Я всегда предпочитал контактный бой.