– Зачем ты мне дал эту гадость? Я же сидеть не могу!
– Если бы я не дал тебе ее, ты бы тоже не смог усидеть, но только от боли. Эти раны очень болезненные. Просто ты не успел этого заметить.
Потом как-то сразу наступил вечер. Обнаружив это, Кайтен понял, что все-таки заснул, ухитрившись каким-то чудом не свалиться на землю. Страж остановил ящера у широкого ручья и теперь осторожно стаскивал вниз своего пассажира. Должно быть, действие лекарства заканчивалось, поскольку нога отозвалась резкой болью.
– Давай, снимай ботинок и вымой ногу, – деловито распоряжался Ан-Таар. – Здесь мы остановимся. Ящеры не любят бегать по ночам, да и тебе нужен отдых.
– Ладно, ладно, сейчас проснусь, – Кайтен принялся отчаянно тереть глаза.
Пока он приходил в себя, страж уже наполнил водой фляги, набрал хворост и принялся разводить огонь. Наконец, взяв себя в руки, Кайтен разулся и полез в ручей. Ботинок он тоже тщательно прополоскал, надеясь подсушить его на костре. Ан-Таар тем временем водрузил на огонь котелок и принялся распаковывать поклажу. И только глядя на него, Кайтен вдруг сообразил: вот это, которое смутно мешает ему всю дорогу, это же его собственный рюкзак, по-прежнему висящий на плечах! Ничего не скажешь, действенная у них тут в лесу анестезия. Кайтен стянул рюкзак и бросил его к сумкам стража. Может, утром прицепит на ящера вместе со своими.
– А это ничего, что мы так долго едем? – беспокойно спросил охотник, падая на траву рядом с костром. – Отрава, все-таки.
– Мы будем на месте уже завтра, – спокойно откликнулся Ан-Таар. – Ничего страшного с тобой не случится. Ты вообще хорошо держишься.
В сумке стража обнаружились овощи и мясо, но вид их отчего-то не вызывал у Кайтена аппетита. Ан-Таар сунул ему небольшой шарик, словно слепленный из мелких крупиц непонятого вещества.
– Тебе лучше съесть это, – сказал он. – Мясо для тебя сейчас слишком тяжелая пища. А здесь чистая энергия, на меду.
Кайтен сунул шарик за щеку. Это было что-то вроде очень твердого, но вкусного печенья; прежде ему не доводилось пробовать подобных сладостей. Эффект от него действительно оказался быстрым: к тому времени, как страж заварил в котелке чай, Кайтен полностью проснулся и снова начал соображать.
– А что это ты ничего у меня не спрашиваешь? – подозрительно спросил он стража. – Кто такой да откуда взялся…
– Хочешь – расскажи, – невозмутимо отозвался страж.
– Не хочу! – попробовал Кайтен наудачу.
– Тогда почему тебя расстраивает, что я не спрашиваю?
Кайтен даже растерялся. Подобная постановка вопроса не приходила ему в голову.
– Да потому что… Ну ты же вроде должен охранять свою территорию. И не пускать чужих. Знаешь, что про вас рассказывают? – И Кайтен с воодушевлением пересказал несколько самых распространенных легенд о дикарях. Ан-Таар слушал с интересом, не перебивая, но в конце лаконично резюмировал:
– Чушь.
– Да? А чем же тогда ты занимаешься? И как ты оказался там так удачно, что спас меня?
– Я выслеживал эту тварь, – спокойно пояснил Ан-Таар. – Но она умело скрывалась от меня. Потом я услышал выстрел…
– Ага, – пробормотал Кайтен. Это звучало достаточно убедительно. – А зачем ты ее выслеживал? Если в ней даже мяса нет.
– Сейчас не время для таких разговоров, – решительно покачал головой страж. – Тебе сейчас слишком трудно соображать, и нога наверняка уже болит. Позже, пока будет заживать твоя рана, ты услышишь все истории, какие захочешь. А теперь пей чай и ложись спать.
Кайтен повиновался. А куда было деваться? Чай оказался душистым и вкусным, но от него со страшной силой потянуло ко сну. Ан-Таар завернул охотника в одеяло, и Кайтен даже не успел подумать, как же будет устраиваться на ночлег он сам. Уснул, едва вытянулся во весь рост.
Дальнейшее воспринималось, словно сквозь мутное стекло. Кайтен даже не был уверен, что действительно проснулся утром, а не видел во сне, как страж снова погрузил его на спину ящера, заставил есть еще одну таблетку, как они перебрались вброд через ручей, и вода холодила босые ноги. Потом была тряская рысь, яркие солнечные блики, режущие глаза, гомон каких-то птиц, тупая, ноющая боль ниже колена, жесткое плечо, на которое он опирался щекой, незнакомый травяной запах от рубахи стража, чужие голоса, произносящие бессмысленные звуки, тошнота и темнота.
========== Семья Ан ==========
Из темноты раздавался довольно мелодичный речитатив, так в старых сказках полагалось читать заклинания. Кайтен стал вслушиваться, то так и не сумел разобрать ни слова, хотя по звучанию это был как будто всеобщий язык. В торопливой речи прослеживалась определенная мелодия, странная, непривычная, но завораживающая. И все же Кайтен решил открывать глаза, поскольку любопытство оказалось сильнее желания слушать дальше.
Он увидел потолок и некоторое время изучал его. Отчетливо виднелись только несколько бревен, с одной стороны они располагались выше, с другой немного ниже, а вот настил между этими бревнами, почти не освещенный, невозможно было разглядеть. Свет был неровный, дергающийся, как от открытого огня. Не свеча. Возможно, камин или что-то в этом роде. Кайтен попытался повернуть голову, чтобы найти ответ на этот вопрос. Пение тут же прекратилось.
– Очнулся, – радостно сообщил тот же голос, который только что читал заклинания. – Наконец-то.
Голос был женский. Даже нет, скорее старушечий.
– Ладно, вру. – Послышался скрипучий смех. – Ты быстро оклемался. Всего сутки провалялся, с другими и похуже бывает.
Поднапрягшись, Кайтен поднял голову. У него в ногах сидела маленькая сухонькая бабушка, завернутая в бесформенное, зато белоснежное одеяние. В широкой улыбке насчитывалось ровно три зуба.
Кайтен хотел спросить, кто она такая и что делает у его постели, но не сумел вытолкнуть из пересохшего горла ни единого звука. Впрочем, старуха словно прочитала его мысли.
– Звать меня Ан-Мару, и я ведьма, – почти нараспев сообщила она.
Ведьма? Кайтен вспомнил, как страж говорил ему, что ведьмы умеют лечить раны. Он мигом вспомнил все, что с ним произошло, и что волновало его накануне. Приподнявшись на локтях, Кайтен оглядел себя, но понять ничего не смог, поскольку был полностью накрыт одеялом, но зато сумел совладать с голосовыми связками:
– А что с моей ногой? Я не стану калекой?
– Конечно, нет! – Ан-Мару снова скрипуче рассмеялась. – Скоро станешь бегать еще лучше, чем раньше. Если будешь меня слушаться, разумеется.
– Буду, – немедленно пообещал Кайтен.
– Ну вот и умница, – удовлетворенно кивнула старуха.
– А где я? – полюбопытствовал Кайтен. – Ничего не помню. Как я сюда попал? Я ведь совсем заснул, как же я на этом звере-то удержался?
– Конечно, заснул. Таар тебя к себе веревкой привязал, чтобы ты не свалился. Совсем плохо тебе было.
– Да мне от его травы плохо было, – проворчал Кайтен.
– Посмотрела бы я, как бы ты без лекарства доехал, – широко улыбнулась ведьма. – Таар вот тоже тот раз… Учеником еще был, но я его с детства знаю. Молодой да горячий. Поехал с пустыми руками на тварь охотиться один. Ну и цапнула она его. Так весь зеленый вернулся. А он терпеливый, Таар, его хоть на кусочки режь, не пикнет. Но тогда и его проняло. Три дня без сознания валялся, а ехать ему было всего ничего. А ты, видишь, за день отошел. Нет, зря на Таара не наговаривай, он все правильно сделал.
– Ну ладно, – буркнул Кайтен, немного смущенный этой отповедью.
– Ты отдыхай теперь, – сказала Ан-Мару. – А и я пойду. Сутки ведь тебе пела, не переставая.
– Серьезно? – Кайтен смутился. – А больше никак нельзя было? Я как-то все иначе себе представлял.
– Это как, например?
– Ну там… травы какие-нибудь, снадобья.
– И травы, конечно, и мази, – старуха покивала. – Только этого мало. Это рана, нанесенная силой духа, и лечить ее надо тоже силой духа. Песня – верное средство.
– Ну так-то и этот, Ан-Таар, мог спеть.