— Направимся в королевство моего брата, Сигурда Земля-В-Глазу! — громко велел Ивар. — Это далеко, но наши преследователи устанут раньше нас. Тогда мы будем в безопасности и сможем бездельничать, пить густое сладкое лишайниковое пиво и ликер из грааля, сколько душа попросит. Мы также восполним там недостаток красивых женщин. Или vice verga.[3] Гребцам не хватало дыхания, чтобы расхохотаться, хотя некоторые пробовали. Сигурд был одним из немногих людей, которым Ивар доверял и, вероятно, был его единственным достойным доверия братом. В молодости он был могучим викингом. Но, достигнув среднего возраста, повесил свой меч на стену и стал мирным и справедливым правителем Сьеланда, самого крупного датского острова. Королевство, которое Сигурд основал, придя в Мир Реки, находилось в четырехстах милях от земель Ивара. Однажды Сигурд навещал своего брата, а Ивар гостил у него дважды. Дэвис каждый раз виделся с Сигурдом. Стройный, хитрый, на белке правого глаза красное родимое пятнышко, из-за которого Сигурд и получил свое земное прозвище. Родимое пятно прошло, когда он очутился здесь, а прозвище осталось. Мысли Дэвиса прервали какие-то крики у него позади. Он встал и оглядел приподнятую рулевую палубу. К лодке, где находились Хельги и еще трое, в воде приближался человек. Хотя Дэвис не мог разглядеть пловца, он понял. Что это должен быть Шарко. Очевидно, он просил взять его в лодку. Но гребцы смеялись, проплывая мимо, и вскоре Шарко, все еще крича, остался позади. Волна сочувствия пробежала по Дэвису. Шарко был лгун, мошенник, хвастун, задира и трус. Но все же — этот человек не мог поверить, что есть люди — и таких много, — которые его не любят. Мысль была патетической, и Дэвис в ту минуту пожалел его. Дэвис сел и посмотрел на Энн, которая сидела рядом с ним. У нее надо головой было повязано маленькое голубое тонкое полотенце, точно шарфик, какие женщины на Земле Носят в церкви. У нее на лице застыло странное выражение, смесь нежности и тоски. Или это так показалось Дэвису, хотя кто знает, о чем думает эта сучка. И все же — она выглядела, точно мадонна, мать младенца Иисуса, изображенную на росписи, которую Дэвис видел в церкви. Интересно, подумал он, не так ли она выглядела, когда была ребенком. Что стерло с ее лица эту нежность, эту доброту? И тут она повернула голову и спросила:
— Какого черта, на что это ты глазеешь, похотливая деревенщина? Дэвис вздохнул, находя удовлетворение в том моменте, когда он жалел ее из-за ее утраченной невинности. И ответил:
— Да ни на что особенное.
— Воображаешь, что можешь со мной так разговаривать, раз мы оказались рядом, — огрызнулась она. — Но я этого не забуду.
— Ваше величество напоминает короля Людовика XIV французского, о котором кто-то сказал, что он никогда ничего не забывает, — сказал Дэвис. Потом добавил, затаив дыхание: — И тот же человек сказал, что король никогда ничему так и не научился.
— Что-о? Как не по-христиански с моей стороны, подумал Дэвис. Почему я не могу научиться подставлять другую щеку? Не надо было ей ничего говорить. Молчание мучеников. Позже Ивар перевел четверых с задней лодки на свою. Поздним утром ведущая лодка флота Торфинна оказалась далеко впереди остальных. За час до полудня она оказалась на расстоянии летящей стрелы от судна Ивара. Ивар повернул лодку кругом, сбил стрелами семь человек, протаранил врага и взял на абордаж. Дэвис и Фаустролл сидели на своих местах, когда кипела битва. Энн Пуллен ранила нескольких человек их своего женского лука. Какова бы она ни была, подумал Дэвис, храбрости ей не занимать. Но надеюсь, что она не повернется и не застрелит и меня. Ивар потерял шестерых, но убил всех врагов, кроме тех, кто попрыгал в Реку. Остальные лодки Торфинна еще не показались. Ивар захватил лодку противника и оставил свою. Он со своей командой продолжали плыть дальше с веселыми песнями. К тому времени, как они добрались до Сигурдова королевства, они прошли, по крайней мере, через сорок кошмаров наяву. Или так почудилось Дэвису, хотя норвежцы просто наслаждались этими кошмарами. Одни битва следовала за другой, и одно бегство за другим. Государства на сотни миль вверх по Реке от бывшего королевства Ивара тоже находились в состоянии кровавой бойни. Войны на земле Ивара, кажется, заразили насилием другие страны, ни одна из которых не была стабильной. Рабы бунтовали, а короли и королевы пытались воспользоваться ситуацией, чтобы нападать друг на друга Дэвис считал, что только эта полуанархия способствовала тому, что флот Ивара продвинулся так далеко. И даже при этом все суда, кроме четырех, первоначально вышедших в путь, были потоплены или захвачены. Те, кто все пережил, жили рыбой, которую они ловили, плывя вверх по Реке. То и дело, их отпускали на сушу, чтобы они пополнили свои граали. Но, даже когда люди выглядели мирными и дружественными, викинги нервничали. За улыбками их хозяев могли таиться планы захватить гостей в рабство.