— Что такое?
— Я устал, и нога болит. Я разрешу тебе нести меня, пока я не обрету свою силу. Селус хихикнул:
— Очень великодушно с твоей стороны, но я думаю, что как-нибудь обойдусь без этой чести.
Он повернулся, чтобы уйти, а римлянин взгромоздился ему на спину, вцепился ногтями в глаза и укусил за плечо.
Селус опрокинулся наземь, перекатился и умудрился схватить Калигулу за руки и резко их вывернуть. Римлянин закричал и ослабил свою хватку, а Селус поднялся на ноги.
— Только тронь меня — я тебя убью! — пригрозил он.
Ты мне больно сделал! — пожаловался Калигула.
Внезапно он начал плакать, как ребенок. — Почему все хотят сделать мне больно?
Селус воззрился на него и ничего не ответил.
— Ты что, не знаешь, что тебе не разрешается дотрагиваться до бога? — рыдал Калигула. Вдруг слезы исчезли чтобы смениться улыбкой. — И все-таки я восхищаюсь твоей храбростью, Фредерик Кортей Селус. Может быть, я разрешу тебе быть моим военачальником. Мы прорежем кровавую тропу среди моих врагов.
— Весьма великодушное предложение, — саркастически заметил Селус, — но в настоящую минуту я — единственный враг, которым ты располагаешь.
— Чепуха, — отрезал Калигула. — Разве лес не наш враг?
Разве не скрывает он ту тропу, которую мы ищем? — Он отщипнул небольшую отмершую веточку от ближайшего дерева.
— Я возьму эту добычу, чтобы доказать, что мы его завоевали!
— Думаю, что Гиббон поймет эту проблему, — буркнул Селус, во все глаза уставившись на римлянина, когда тот отправился собирать другие доказательства в память победы.
— Ну? — спросил Калигула, когда его руки были полны.
— Не стой же там! Нам еще надо отыскать город — и мир, чтобы завоевать его!
— Думаю, что мы отыщем город куда быстрее, если разделимся, — предложил Селус.
— Великолепное предложение, — отозвался Калигула. — Но тогда кто будет наполнять мне ванну и приносить еду?
— А я-то думал, что я военачальник!
— Ты тот, кем я желаю тебя сделать, — пояснил Калигула.
— А иначе — какова цель того, чтобы быть богом и на первом месте?
— Память у тебя короткая, — сказал Селус.
— Моя память совершенна.
— Но ты уже забыл, что произошло в прошлый раз, когда ты пытался мне приказывать.
— Это другое дело, — возразил Калигула. — Это было до того, как я сделал тебя своим военачальником и до того, как мы поставили лес на колени. — Он помолчал. — Завтра утром я создам какую-нибудь женщину, чтобы мы ею наслаждались, и, может быть, нескольких птиц, чтобы они воспевали наш приход, и мы отправимся маршем искать город.
Селус отрицательно покачал головой.
— Я сейчас же ухожу.
— Тогда я должен идти с тобой.
— Не могу я ждать у следующей своей ловушки. Ты можешь целую вечность вставать вверх ногами, или же прокалываться на острых палках на дне ямы.
— Я позволил тебе меня поймать, — возмутился Калигула.
— Я старался захватить тебя, и это оказался простейший путь встретиться с тобой.
— Да уж, конечно, — сказал Селус.
— Не умничай со мной, смертный, не то ты рискуешь навлечь на себя мой божеский гнев.
— Это возможность, которой я должен воспользоваться, — на Селуса слова Калигулы не произвели впечатления.
— Самое меньшее, что я сделаю — это заставлю членов моей стражи проткнуть тебя.
— Сначала найди их, а уж после я буду об этом беспокоиться.
— Тогда я сам это сделаю, — пообещал Калигула, хватая самую длинную и острую ветку, какую мог найти, и размахивая ею, как мечом.
— Только сделай шаг ко мне, и я оберну эту штуку вокруг твоей шеи, — пригрозил Селус.
— Ты всего лишь смертный, — напомнил Калигула с издевательским смехом.
— Никогда раньше не обращал внимания на прихоти сумасшедших, когда жил в первый раз, — сказал Селус. — Не собираюсь менять свои привычки и в этой жизни.
Калигула воззрился на него, ошеломленный:
— Почему все не кончилось, когда я умер?
— Империя?
— Весь мир. Как он может продолжать крутиться без меня?
— Он великолепно обошелся без тебя, — констатировал Селус.
— Кто меня сменил? Неужели сам Юпитер спустился, чтобы сесть на трон?
— Тебя сменил Клавдий.
— Этот старый дурак и калека? — Калигула даже взвыл с досады. — Теперь-то я знаю, что ты лжешь! Он едва мог выговорить собственное имя!
— Зато он не объявлял войну кучке деревьев, — заметил Селус.
— Я всегда знал, что он трус, — Калигула помолчал, пытаясь снова нащупать нить разговора. — Ну, не стой же так.