Попасть эту в подземную часть было делом очень сложным: огромные корни Великого Древа тесно переплетались между собой.
Однако после долгих поисков, друзьям все-таки удалось найти отличное местечко, откуда можно было без помех подслушивать заседания парламента.
— Я так волнуюсь! — затараторила Эглантина, от нетерпения подскакивая на месте. — Я тысячу раз слышала ваши разговоры про эти корни, но еще ни разу не бывала под землей! Скорее бы туда попасть!
Повисло неловкое молчание.
Четверо друзей неуверено переглянулись.
— Даже не думайте избавиться от меня! Не бросайте меня, слышите? Это нечестно, — дрожащим голоском прошептала Эглантина.
— Просто не знаю, — покачал головой Сорен, глядя на сестру. — Во-первых, ты должна поклясться, что ни слова не скажешь Примуле!
Примулой звали лучшую подругу Эглантины, от которой у нее не было никаких секретов.
— Не скажу, клянусь! И вообще, не будь меня, не было бы и всей этой истории с магнитами!
Это была правда. Если бы не Эглантина, которую Чистые насильно заточили в склепе разрушенного замка, подвергая одурманивающему воздействию крупинок, друзья никогда бы не вышли на след Эзилриба.
— Ладно, — сдался Сорен. — Но помни — никому ни слова! Обещаешь?
— Обещаю! — торжественно кивнула юная амбарная сова.
ГЛАВА IV
«Шмякала я на ваш скрытень!»
— Никогда не поверю, что обучение юных и впечатлительных совят таким сложным материям может принести хоть какую-то пользу, пусть даже в самой отдаленной перспективе. Высший магнетизм — дело темное. Мы сами только-только начинаем постигать его, — говорила Вислошейка, преподавательница гахуулогии.
Пятеро друзей, устроившись в древесных корнях, внимательно внимали парламентским дебатам.
Сорен просто лопался от возмущения. Высший магнетизм, несомненно, был делом необычным, особенно по сравнению с гахуулогией, считавшейся самым занудным предметом на всем Древе. Хотя вообще-то гахууология была важна, поскольку давала знания о жизнедеятельности Великого Древа и учила, как сохранить его здоровым и цветущим, но скука на уроках царила невыносимая!
Между тем в парламенте мнения разделились. Вислошейка и Элван стояли за скрытень, тогда как Эзилриб и кузнец Бубо горячо выступали против. Стрикс Струма колебалась.
Внезапно пятеро друзей поняли, что под корнями они уже не одни. В самом темном месте их убежища шевельнулась чья-то тень, и малого — молодые совы оцепенели от страха. Потом разом повернули головы в одну сторону. Это была Отулисса!
«Что она здесь делает? — в бешенстве подумал Сорен. — Енотий помет!»
Он пошевелил клювом, и все поняли невысказанное: «Я сейчас срыгну от злости!» Оба ругательства были в совином языке самыми страшными. Хуже них было только слово «шмякать», но его никто никогда не произносил вслух. Произнеси такое в обеденной зале — и вылетишь вон, не успев и моргнуть!
Однако Отулисса не выглядела смущенной. Она даже поднесла коготь к клюву, предупреждая Сумрака не поднимать шум. Друзья оказались в безвыходной ситуации. Им оставалось только закрыть клювы и продолжать прислушиваться к дебатам.
— Высший магнетизм никакая не наука, — скрипела Вислошейка. — Это черная магия, разновидность темных искусств. А в книге, которую мы здесь обсуждаем — «Острый крупинкит и другие расстройства мускульного желудка», содержится столько опасной информации, что я настоятельно требую ее немедленного изъятия из библиотеки!
— Это недопустимо! — прогремело наверху с такой силой, что корни Древа задрожали, а маленькая Гильфи едва не свалилась со своего насеста.
Слово взял Эзилриб.
— Во-первых, Вислошейка, при всем глубоком уважении к вам я хотел бы возразить по поводу «темных искусств». Вы используете этот термин в негативном значении, как будто тьма есть синоним зла. Но разве в совином мире тьма может восприниматься как нечто опасное и недостаточно хорошее? Разве мы живем не во тьме, разве не с наступлением темноты мы поднимаемся в небо, чтобы охотиться, искать, изучать, защищать и принимать бой? Во тьме расцветает наша подлинная доблесть. Как цветы открыты солнцу, так и мы, совы, открыты тьме. Также я прошу вас избегать выражения «черная магия». Высший магнетизм не черный и совсем не магия. Это не более чем наука о том, чего мы пока не до конца понимаем.
— Вот что, Отулисса, мы требуем объяснений! — взорвался Сорен, когда они вернулись в дупло. — Ты следила за нами! Кто дал тебе право?…
Но Отулисса не дала ему закончить: