Выбрать главу

— Ладно, ладно. Только спать ты будешь у меня в дупле, ясно? Надеюсь, там ты не будешь чувствовать себя несчастной и отверженной.

— Хорошо, — сонно улыбнулась Эглантина.

— А как же я? — захныкала Рыжуха.

— Что ты? — рявкнул Сорен.

— Но тогда я окажусь отверженной! Мне будет одиноко без Эглантины.

— Тысяча погадок! Когда отучишься забавляться с едой, тогда, возможно, перестанешь испытывать одиночество.

Сорен проводил Эглантину в свое дупло, проследил, чтобы она как следует устроилась, а потом вернулся к Гильфи.

— Ты просто не поверишь, что я только что видел!

— Лучше сюда посмотри, — ответила Гильфи, кивая в сторону торговки Мэгз. — Веришь в то, что видишь сейчас?

Надменная Отулисса охала и ахала над какой-то палкой, которую показывала ей Мэгз.

— Клянусь хвостом, у вас невероятно интересная коллекция. Позвольте взглянуть… А что вы хотите в обмен на эту палочку? Видите ли, после того, как я отдала вам все свои счастливые камушки в обмен на картинку, у меня почти ничего не осталось. Поверьте, у вас потрясающая коллекция, а сами вы просто чудо!

Сорен так удивился, что на миг усомнился в своем феноменальном слухе.

— Палочка? Картинка? Потрясающая коллекция чудесной торговки Мэгз?

Какая блоха укусила Отулиссу, которая еще полчаса назад воротила клюв от сороки-торговки?

— Она нашла у Мэгз в закромах настоящие сокровища! — возбужденно зашептала ему на ухо Гилфи. — Эта палка на самом деле не просто палка, а «волшебная лоза», с помощью которой ищут крупинки в земле или на дне ручьев. А картинка — это вообще никакая не картинка, а схема совиного мозга, наложенная на рисунок строения мускульного желудка. Это поможет объяснить феномен крупинкита, понимаешь?

— Глаукс! Она в самом деле набрела на сокровища! — прошептал Сорен.

ГЛАВА VII

Знак сороконожки

— Я до сих пор не могу поверить, что эта штуковина поможет нам найти крупинки! — пробормотала Гильфи.

Стая брела сквозь небольшую рощицу в южной части острова.

Отулисса вышагивала впереди, зажав в клюве волшебный прутик. Она никак не могла приноровиться к капризной лозе и то и дело роняла ее на землю.

— Представляешь, что творилось бы с этой лозой в каньоне Сант-Эголиус? — прогудел Сумрак.

— Она развалилась бы на кусочки, — ответил Копуша. — Послушай, Отулисса, давай лучше я возьму эту штуковину, все-таки я более приспособлен к ходьбе, чем ты, — предложил он, когда Отулисса в очередной раз выронила лозу.

— Давай, а то у меня уже клюв устал.

Копуша подобрал лозу и грациозно зашагал по земле, крутя головой из стороны в сторону.

Это становилось скучным. Лоза и не думала дрожать.

Но для Сорена прогулка стала приятной возможностью отвлечься от тревоги за Эглантину. Выяснилось, что она действительно страдает легкой формой летней лихорадки. Эглантину поместили в госпиталь, где она все время спала и видела прекрасные сны, от которых не хотела просыпаться. Но недавно госпитальная сестра сказала, что больная стала меньше спать.

Прошлым вечером Эглантина даже вылетела на короткую прогулку вместе с Рыжухой и Примулой.

Ночь подходила к концу, и очень скоро друзьям надо было возвращаться домой, чтобы поужинать и отправляться спать. Они решили отложить лозу и немного полетать над залитым лунным сиянием морем Хуулмере.

Стояла чудесная летняя ночь, и после жаркого безветренного дня над водой должны были скопиться самокаты.

Самокатами совы называли береговые ветра, клубившиеся возле самой кромки моря. Как известно, земля остывает намного быстрее воды, а из-за разницы температур возле самого берега рождаются легкие ветерки, на которых при известной сноровке можно кататься не шелохнув крылом.

Это была восхитительная потеха, и друзья весело носились на мягких воздушных гребнях, почти касаясь воды.

Они резвились так несколько минут, когда Гильфи вдруг заметила на берегу Эглантину и Рыжуху.

— Смотри, Сорен! Там твоя сестра!

— Отлично! Значит, она чувствует себя лучше! — Он взобрался на гребень воздушного потока и, взлетев на самую вершину, громко крикнул: — Эглантина! Рыжуха!

Сорен изо всех сил старался вести себя дружелюбно с Рыжухой. В конце концов, Эглантина отчасти была права, когда напомнила, что бедное создание не знало никакой другой жизни, кроме как в жестоком обществе Чистых. Было бы несправедливо судить ее слишком строго.