«Вот это была заваруха!» — подумал Сорен.
Лучшему в мире Клюву тогда поручили тайно проникнуть в Сант-Эголиус. Кроме членов стаи в лучший Клюв тогда вошли Мартин, Руби и Отулисса.
Возвращаясь с задания, друзья услышали слухи о невиданном скоплении сов на мысе Глаукса, а потом убедились в этом своими глазами.
На крошечном мысу Клудд собрал почти тысячу Чистых, приготовившись к нападению и захвату Великого Древа Га'Хуула. Битва за остров закончилась победой Ночных Стражей, Чистым пришлось спешно эвакуироваться на мыс, и с тех пор о них ничего не было слышно. Одни говорили, будто они обосновались в краю Далеко-Далеко, другие считали, что Чистые нашли приют в пустыне Кунир. Но никто ничего не знал наверняка, поэтому Сорен строго напомнил себе, что они ищут не огромную армию Чистых, а крошечного воробьиного сычика и Эглантину, разум которой был сокрушен зловещим излучением крупинок. «Острый крупинкит» — так называла это состояние Отулисса.
Вскоре впереди показались очертания мыса, размытый силуэт его глубоко врезался в воду.
Решено было устроить привал в укромном местечке, расположенном возле Бухты. Там росло несколько деревьев, на ветках которых совы могли передохнуть, прежде чем приступать к тщательной рекогносцировке, проводившейся сразу на нескольких уровнях: в высоком, среднем и низком полете, который велся возле самой земли.
«Это должно сработать! — думал про себя Сорен. — Просто обязано».
Однажды он уже едва не потерял Эглантину. Он не мог потерять ее еще раз! Это было бы слишком жестоко.
Страх, охвативший Эглантину при мысли о том, что она попала в сон, от которого не может очнуться, продолжал расти.
Всю дорогу, пока она летела против ветра, срывавшего клочья пены и грязи с поверхности Хуулмере, Эглантина мучительно пыталась удержать в голове одну-единственную мысль. Она твердила ее как заклинание:
«Я должна посмотреть маме в глаза. Должна увидеть, что в них. Я должна понять, что настоящее, а что нет. Ради этого я должна вернуться туда в последний раз».
— Эй, Эглантина! — крикнула Рыжуха. — Почему бы не переждать несколько часов, пока ветер успокоится? Зачем лететь в такую погоду? Мама будет ждать тебя в любое время.
«Это было бы здорово, — подумала Эглантина. — Вот только мама ли это?»
На память ей стали приходить едва заметные различия, оговорки, странные слова, которые так часто проскальзывали в речи ее вновь обретенной мамы. Разве у мамы было такое огромное и белое лицо? И почему она еще ни разу не видела папу?
Совы летели сквозь ночь.
Ветер все усиливался, и бедняжка Рыжуха выбивалась из сил. Но вот наконец вдали показалась береговая линия Клювов.
До Зеркальных озер было уже крылом подать.
«Я должна узнать… Должна узнать…» — думала Эглантина.
Кажется, миссис Плитивер что-то рассказывала ей про Зеркальные озера… Ну да, она говорила, что они едва не заколдовали Сорена, Гильфи и Сумрака с Копушей! Сверкающая гладь воды ослепила их, так что друзья были заворожены собственными отражениями — загипнотизированы, по выражению миссис Плитивер.
Да-да, это было очень опасное место.
«А теперь в этом опасном месте появились опасные совы», — неожиданно для себя подумала Эглантина. В тот же мигу нее ухнуло в желудке.
«Опасные совы? Какие совы? Моя мама — опасная? Вот странно…»
Теперь она уже подлетала к ели.
Эглантина знала, что должна казаться совершенно нормальной, вот только знать бы, как это — быть нормальной? Сколько времени прошло с тех пор, когда она была нормальной?
Туман у нее в голове начал потихоньку рассеиваться, но приходилось напрягать все силы, чтобы снова не погрузиться в беспамятство.
— Дорогуша! — воскликнула мамочка. — Ах, как я рада! Какая ты молодчина, что не побоялась прилететь в такую ужасную погоду!
«Ох и досталось бы мне от настоящей мамы за то, что я летаю в такую погоду!»
— Входи, детка. Мамочка приготовила для тебя твоих любимых сороконожек… Но постой, дорогуша! Разве ты не принесла мне бумаги? Ты же знаешь, что мамочка очень любит, когда дочка приносит ей красивые странички.
— Я… Понимаешь, шел дождь. Я побоялась, что бумага размокнет.
— Ну конечно, какая же я глупая! Не зря твой папочка называет меня глупой старухой.
— Правда? — равнодушно переспросила Эглантина. — Так и называет?
Внезапно белоликая сипуха сощурилась и пристально посмотрела на нее.
«Ух-ху! Будь осторожна!» Желудок у Эглантины мелко задрожал от страха. Но эта дрожь даже обрадовала ее, ведь с каждым толчком в желудке Эглантина еле заметно оттаивала, возвращаясь к самой себе.