Ураган бушевал далеко на юго-западе, но его влияние чувствовалось на территории всех Южных Царств.
Тяжелые грозовые фронты, словно горы, возвышались вокруг разведчиков, а когда совы приблизились к берегу, им пришлось прокладывать себе дорогу сквозь плети молний, поджигавших леса.
Сорен просто не мог себе представить, как Примула или Эглантина могут лететь в такую непогоду.
Молнии с треском разрывали небо, озаряя черноту ночи. «Высвечивает косточки», — говорят про такие вспышки совы.
Сорен вздрагивал всякий раз, когда молния полосовала черное небо зигзагами ослепительного белого света. Белизна пугала его, но он не знал почему. Ему уже доводилось летать сквозь молнии, всепогодников специально обучают этому.
Послышался новый треск.
Темнота вновь озарилась костлявым росчерком молнии, на миг она застыла над горизонтом, и Сорену почудилось, будто безумный скелет отплясывает джигу в ночных небесах.
Эзилриб покинул ведущую позицию, повернул назад и полетел рядом с Сореном.
— Учитывая путь движения и скорость урагана, мне представляется, что Примулу и Эглантину должно было занести в Клювы. Ты уже знаешь, что ураганы закручивают воздух вокруг себя, так что если наши подружки не потеряли голову, их нужно искать в более спокойной стороне.
Слова Эзилриба нисколько не успокоили Сорена, потому что весь берег Клювов был объят пламенем. Он знал, что Эглантина с Примулой не умеют летать сквозь лесные пожары.
«Хороший выбор: быть разорванными на куски ураганом или спаленными живьем на пожаре!» — мрачно подумал он.
Сумрак, занявший место Эзилриба во главе стаи, громко крикнул:
— Зеркальное Озеро прямо по курсу!
Совам показалось, будто желудки у них прошило молнией.
Сорен зажмурился.
«Я не поддамся. Я не позволю себя зачаровать. Я не хочу спятить, как тогда!»
Но все оказалось иначе.
Поверхность озер, неизменно спокойная и излучающая серебристое сияние, теперь яростно полыхала отраженными огнями пожара.
— Глаукс всемогущий! — ахнула Гильфи. — Это похоже на Хагсмир!
Сорену пришло на ум то же самое.
Ему казалось, будто он живым заглянул в бездну Хагсмира, совиного ада. Может быть, это не огонь отражается в водах озера, а пляшут демоны ада, ужасные хагсфинды, у которых дюжины крыльев, отороченных пламенем? Что, если это новые, еще более ужасные чары колдовских озер? Возможно, они насылают огненную слепоту, ужас и проклятие на всех угленосов? Такое случается, когда смертоносная красота огня настолько завораживает сову, что она теряет власть над своими крыльями. Несчастная утрачивает летный инстинкт, камнем падает на землю или тонет в воде, если беда застает ее над водоемом.
Послышался оглушительный удар грома, и молния с шипением обрушилась в озеро, так что танец огня мгновенно растворился в яростной, ослепительной белизне.
И в эту долю секунды в памяти Сорена, фрагмент за фрагментом, всплыл сон, увиденный в самом начале лета: сначала туман, потом море, усеянное обрывками бумаги; затем он оказался над морем и в то же время в Клювах; а дальше озера разбились на тысячи сверкающих осколков, и их слепящая белизна всколыхнула забытое чувство опасности.
«Сейчас не время разгадывать сны! — попытался отмахнуться Сорен. Но тут в ушах его прозвучала собственная клятва: Я соберу эти озера — кусок за куском. Клянусь, миссис Плитивер: кусок за куском!»
Теперь он знал, что означает эта белизна.
— Нира! — завизжал Сорен.
Он понял, что случилось с Примулой и Эглантиной.
Постепенно, «кусок за куском», эта ужасная сова подчинила их своей власти, забрала их разум, их инстинкты, а теперь и сами их жизни!
ГЛАВА XVI
Священный Шар
— Где Священный шар? — пронзительно завизжала Нира. — Кто взял его? Где он, отвечайте!
— Не волнуйтесь, мадам, — пробасил Крушила, помощник Клудда, — здесь он у меня, в летной сумке.
— Попробуйте только уронить его, я вам всем глаза повыклевываю! А потом желудки вырву, ясно? — пригрозила Нира.
— Не тревожьтесь, ваше Чистейшество, все под контролем! — проорал второй стражник, стараясь перекричать рев пламени.
— Тут поблизости есть хоть одно безопасное дерево? — спросила Рыжуха.
Эглантина и Примула стояли в кольце здоровенных охранников. О побеге нечего было и мечтать. Но страшнее всех стражников была Рыжуха, в глазах которой горело злобное торжество.
Эглантина запоздало кляла себя за слепоту: Примула не зря предостерегала ее от этой дружбы!