— В жизни не читал более занудной книги, — пробурчал Мартин, занимая место над правым крылом Сорена.
— А я прочла ее от корки до корки! — заявила Отулисса.
— Теперь вопрос новичкам, — продолжал Пут. — Старшие, закройте клювы. Не подсказывать! Итак, где у вас левое, а где правое крыло?
Снова воцарилась тишина.
— Та-ак. Ну-ка, похлопайте левым крылом.
Лучик с Серебряком замешкались, переглянулись — и дружно замахали правыми крыльями.
— Неправильно. — вздохнул Пут. — Вам придется запомнить разницу, это очень важно. Представьте, что будет, если я скомандую повернуть влево или сильнее махать правым крылом, а вы полетите в разные стороны?
Сорен с сочувствием посмотрел на малышей. Он отлично помнил, каких трудов ему стоило запомнить это отличие. А Руби, лучшая летунья в их клюве, сбивалась до самого последнего времени, но теперь — слава Глауксу! — все эти трудности остались позади.
— А теперь, — продолжал Пут, — я быстренько слетаю на разведку в противоположную сторону от того места, куда отправилась наша Руби. Хочу составить полную картину. Сорен, Мартин, остаетесь за старших. Не сходите с курса. Я скоро вернусь.
Не успел он улететь, как совы почувствовали дуновение какого-то нового ветерка.
— Мне кажется, где-то поблизости появились чайки, — процедила Отулисса, поворачивая голову в сторону ветра. — Великий Глаукс, да они летят прямо сюда! Ну и вонь! Омерзительные создания! Позор птичьего мира!
— Неужели они такие ужасные? — пискнула Лучик.
— А разве ты сама не чувствуешь? И вообще, они мокрогузые, и этим все сказано!
— Мокрогузые! — словно зачарованные хором повторили Лучик с Серебряком.
— Я еще никогда не видел мокрогузых, — прошептала Лучик.
— Лучше бы тебе их вовсе не видеть, — фыркнула Отулисса.
— Неужели они в самом деле никогда не отрыгивают погадок? — захихикала Лучик.
— А у моей сестры была подруга из мокрогузок, но родители запрещали приводить ее в наш дом. Кажется, это была какая-то певчая птица — то ли славка, то ли пеночка…
— Ну вот, опять началось, — вздохнул Мартин.
— Может быть, я тоже когда-нибудь их встречала, — заколебалась Лучик.
— Вот уж нечем гордиться! — рявкнула Отулисса. — Стыд и позор!
— Сейчас ты говоришь совсем как домашняя змея! — засмеялся Сорен.
Надо сказать, слепые змеи почитают только сов, а к остальным птицам относятся с глубочайшим презрением, поскольку постыдный изъян в устройстве пищеварения этих пернатых не позволяет им отрыгивать погадки. Из-за этого эти несчастные вынуждены извергать все лишнее прямо из-под хвоста, что воспринимается домашними змеями как верх вульгарности и неприличия. Именно за такое свойство своей выделительной системы эти птицы получили прозвище «мокрогузые».
— Вообще-то чайки могут сообщить очень ценные сведения о погоде, — добавил он.
— Ценные сведения ищут в книгах, ясно? — отрезала Отулисса. — А чайки не могут рассказать ничего, кроме неприличных анекдотов!
В это время в небе показался Пут в сопровождении одной из чаек.
— Ну, что там? — спросил Мартин.
— Штормовой нагон пока слабый, но он постоянно растет. Чайки говорят, что передний фронт шторма находится в каких-нибудь пятидесяти лигах к юго-востоку от нас.
— У меня для вас плохие новости! — прокричала рыжая Руби, неожиданно выныривая из вихря морских брызг и пены. Следом за ней летели две чайки. В следующий миг Сорен почувствовал, как какая-то чудовищная сила потянула его крылья вниз. — Вы говорите не с теми чайками! Это никакой не шторм, а настоящий ураган с оком посередине!
«Ураган? — пронеслось в голове у Сорена. — Быть этого не может! Так быстро?»
Никто из них, если не считать Пута, никогда не летал в ураган, а сейчас рядом было двое неопытных малышей. Что же теперь будет?
— Он пока еще далеко, — продолжила Руби, — но движется невероятно быстро и по пути усиливается. Сейчас к нам подступает дождь, а с ним и стена ока!
— Стена ока?! — ахнул Пут. — Немедленно меняем курс. Куда лететь, Руби?
— Налево… ой, то есть направо!
— Стена ока! — хором выдохнули Сорен с Мартином. Это было еще опаснее ока урагана.
«Стеной ока» называлось кольцо грозы, образованное кучевыми облаками и закрученное вокруг ока урагана. Такая грозовая стена могла достигать в ширину нескольких сотен лиг.
— Отсюда ничего не видно из-за облаков.
«Великий Глаукс! — подумал Сорен. — Сохрани этих совят, и пусть они еще долго рассказывают свои истории о бабушках, названных в честь облаков!»