Он упал в грязь, нож торчал у него из под рёбер. Кровь пустилась орошать и без того пропитанную землю. Глаза старого волка закрылись навсегда, запечатлев довольную ухмылку дершаабского паренька лет шестнадцати, его чёрная кожа на лице блестела от пота в свете горящих деревьев. Дыхание волка становилось слабее. Петро чувствовал, как с каждым ударом сердца, всё больше красной липкой жидкости вырывается из раны. Грудная клетка волка вздымалась всё медленнее, пока совсем не остановилась и не осела. Глаза потухли и закатились.
Группа быстро расправилась с двумя лучниками и начала отступление под крики и глухой стук бронебойных стрел. Их вожак пал.
***
Ярна и Рути решили продвинуться туда, где солдатам их помощь была нужнее. Прорываться почти не пришлось, бой сам двигался им навстречу. За спиной девушек вдруг начали бить огненные шары, освещая и оглушая всё вокруг. Работа сестер – лечить, но в этой кровавой бане не было раненых, а крики были повсюду. Нутро у обеих сжималось от страха. Свист обрушился вниз и люди стали падать.
Среди боя Ярна углядела Радибора и Радивира, молодые волки забыли о том, что они способны спасать жизнь, прижавшись спиной друг к другу, они пытались пробиться сквозь окружение дершаабов.
– Ярна, им нужно помочь!
– Сиди, дура! – сестра не успела остановить свою рыжеволосую копию, и Рути уже убежала туда, где один из солдат вскидывал руки, пытаясь отбиться от южанина, рихтуя его морду железной перчаткой.
Девушка с лихвой сбила противника поднятой с земли горящей веткой, и едва успела отшатнуться, как тут же горло дершааба начал рвать грязный белый волк.
– Рути, гори ты пламенем! – Ярна помогла девушке вытащить воина из грязи и мёртвых тел, оказалось у бедолаги прошита стрелой нога.
Сёстры быстро начали тащить рычащего солдата на редут. Туда, где Илина и Корани били по наступающему врагу. Вдруг небо снова наполнилось огнём и диким шумом. В глазах девушек побелело, боль пронзила всё тело!
Когда Рути открыла глаза, она увидела вокруг себя выжженный круг с несколькими разорванными и обгоревшими телами, рядом с ней лежала только железная перчатка воина. Поднявшись на ноги, девушка закричала:
– Ярна! Ярна, где ты?! – от рыжих волос сестры не осталось ничего, они обгорели, как и её лицо, руки и ноги, но она не замечала этого, не замечала тлеющего платья и продолжала звать.
Слёзы текли неуёмным бурным потоком, заставляя сердце сжиматься от боли. Среди остатков обгорелых тел она нашла сестру. Огненный шар попал в неё, оставив только грудь, лицо и руку. Остальные части было не опознать, их просто не было. Упав на колени, Рути кричала, била кулаком землю и плакала. Время для норвинки остановилось, а горе наполнило всё тело.
Мимо девушки с боем двигался один из дершаабов, Рути подняла остатки обгоревшего меча и с яростным криком воткнула в тело врага. Молодой чернокожий воин упал на колени, из его живота хлестала кровь. Рути с отупевшим взглядом встала перед ним и стала безжалостно бить в голову обломком меча! Голова, покрытая шлемом, превращалась в рубленную кровавую кашу, но девушка не останавливалась.
Обломок меча выпал из её рук, она упала на колени рядом с павшим врагом, заплакала и обняла его бездыханное изуродованное тело.
– Ярна…
Норвинка не понимала ничего, она встала на ноги и двинулась обратно к редуту.
***
Чёрные волки ходили среди деревьев, внимательно наблюдая за тем, как чернокожие воины поливают стрелами людей и волков. Они кипели от гнева и ярости, узнав то, что великие волки стали якшаться с людьми! Заняв удобную наблюдательную позицию, чёрные ждали. Шоан внимательно наблюдал за происходящим, он видел, как неистово сражаются обе стороны, но его сердце обливалось кровью.
– Боги позволили обнищать силе и духу великих волколаков. Белые братья уже не могут считаться равными для нас. Они забыли о своих корнях, забыли о том, кем волколаки питались веками. Теперь они поедают зверей. Они больше недостойны жизни, – чёрный гигант окинул взглядом своих братьев, – вы согласны со мной?
–Ты прав, Шоан, в этих собаках не осталось ничего звериного, ещё немного и их будут сажать на цепь, чтобы повеселить толпу. Дочери Яра будут плодить людей, забыв о своей медвежьей шкуре. Эта битва – огромный позор всему нашему роду – тихо и весьма расстроенно произнёс Ядмир.