В течение недели после посвящения Джеффри ничего необычного не случилось. Вестей из Долана не было, и когда вернулся король, чтобы выразить скорбь о кончине Энскома и познакомиться с новым примасом Гвиннеда, дворцовая жизнь потекла по привычному руслу. Следующие несколько недель Камбер был занят встречами и совещаниями с Синхилом, он почти забыл о своих опасениях.
Сын Меган родился в конце сентября (его назвали Райсом в честь Целителя, помогавшего ему явиться на свет), Синхил, обрадованный здоровым телом и духом малыша, объявил неделю торжеств. Меган поправилась значительно быстрее, чем после предыдущих родов, и казалась счастливой уже от присутствия короля в городе. Новорожденный принц рос не по дням, а по часам.
Через месяц после смерти Энскома новый архиепископ созвал консисторию, просив прибыть всех епископов и глав религиозных Орденов. Собрание было назначено в том же зале капитула, где Камбер впервые предстал перед михайлинцами в качестве Элистера Келлена, только теперь Камбер был один из восьми присутствующих епископов; он сидел в крайнем из трех кресел слева от Джеффри. В этих стенах он уже не был канцлером Гвиннеда, а одним из князей церкви.
Джорем расположился сзади на табуретке. Каждому епископу полагалось иметь при себе одного помощника, и выбор Элистера Келлена, естественно, пал на Джо рема — личного секретаря. Кроме сына, в этом собрании не было ни одного человека, известного Камберу до превращения в Элистера Келлена.
Утреннее заседание было рутинно. В течение первого часа архиепископ Джеффри принимал изъявления почтения от аббатов и настоятелей, которые не присутствовали при провозглашении примаса. Затем, после короткого обращения к присутствующим, в котором Джеффри обрисовал свои помыслы, он объявил начало дискуссии о возможных кандидатах на место освобожденного им епископа.
Камбер много слушал и мало говорил. Утро завершилось без происшествий. В полдень Совет удалился на легкий обед.
Ничто не предвещало нарушения заведенного порядка и степенного течения заседаний. После перерыва Камбер возвращался в зал, важно выступая по выложенному узорной плиткой полу. Развлекался разговором с сухопарым епископом Юстасом, своим соседом по месту в синоде, беседа была шуточная. Поодаль следовал Джорем, у него с секретарем Юстаса был свой разговор.
Усевшись в кресло и продолжая улыбаться очередной остроте собрата-епископа, Камбер мельком взглянул в зал. Там негде было яблоку упасть, утром народу было вдвое меньше. Сидели и стояли вплотную представители всех влиятельных монашеских Орденов Гвиннеда, лиловые епископские одежды терялись среди белых, красных, синих плащей и сутан. Креван Эллин с михайлинцами занимал места на дальнем ряду скамей, как раз за епископом Дермотом О’Бирном. Ближе к помосту располагались отец Эмрис и два десятка священников-гавриилитов.
Камбер оглянулся, за его спиной тоже сгрудились люди. В этот момент глашатай архиепископа ударил о пол кованным железом посохом, требуя, тишины. Архиепископы Джеффри и Орисс вошли и заняли места, их встречали стоя.
Когда все расселись, Камбер увидел, что в зал проскользнул Джебедия и присоединился к Кревану и прочим михайлинцам; он был одет, как простой рыцарь-монах, — никакого знака, свидетельствующего о его мирском положении, не было. Джебедия, как показалось Камберу, поглядывает на него с любопытством. Но прежде, чем удалось поразмыслить о его взглядах, глашатай снова ударил посохом — внимание. В наступившей тишине раздался его зычный голос.
— Ваша милость, преподобные отцы, братья нового религиозного Ордена просят позволения выступить перед вами и подать прошение.
Когда большие двери распахнулись, у Камбера мороз пробежал по коже, он понял (и все сомнения отпали), кого сейчас увидит.
Он мысленно выругался, ощутив напряжение Джорема, когда в зал неторопливо вошел Кверон Кайневан, сопровождаемый людьми в серых рясах, которых Камбер раньше не встречал, и Гвейром Арлисским.
Теперь Камберу было понятно, откуда у Кверона взялись деньги на строительство в Долане и что именно там возводили. Как он мог забыть, что Гвейр богат?
С отрешенностью постороннего он наблюдал, как Кверон остановился в самом центре зала и низко поклонился, набожно спрятав руки в широких рукавах, потом приблизился к помосту и поцеловал кольцо Джеффри. Бывший гавриилит выпрямился, уважительно кивнул отцу Эмрису и отошел на несколько шагов. Спутники Кверона опустились на колени и склонили головы. Волосы некоторых из них, в том числе и Гвейра, были заплетены в небольшие косички на манер гавриилитов.