Однако у Камбера никогда не возникало желания попробовать самому, ведь он не был ни гавриилитом, ни Целителем, и теперь, заинтригованный и полный недобрых предчувствий, ожидал увидеть, как преломятся его действия сквозь призму сознания другого человека. Самое скверное, и что во многом грозило лишить его свободы действий, это то, что плащ для Гвейра — должный, вероятно, изображать кровать — расстелили прямо у ног Камбера.
А когда Кверон подвел покорного юношу к «постели» и уложил лицом прямо к Камберу с Юстасом, он догадался, что все это неспроста: ведь Элистер Келлен был одним из свидетелей происшедшего. Разумеется, Кверон не имел представления об его истинной роли, но это не помешает ему отмечать малейшие реакции любого, кто замешан в этом деле. Браво, Кверон. Камберу не следовало недооценивать его!
Сидевший рядом с ним Джорем почти восстановил душевное равновесие. Он был полностью во власти своей обычной любознательности, готовясь стать свидетелем Деринийского искусства, никогда прежде не виданного. Джорем подался вперед, недавние страхи уступили место интересу. Он знал цену чуду, знал, как обставлял его Камбер, но искушение увидеть все глазами того, перед кем разыгрывался спектакль, было слишком велико. Джорем никогда не одобрял склонности отца к авантюрным приемам и, несмотря на неприятие, всегда любовался совершенством, с которым Камбер ухитрялся делать все. Джорему сейчас просто не пришло в голову, что если и на этот раз исполнение безупречно, то, увидев это при помощи Кверона, все признают чудо и никто не усомнится.
Пока отец и сын наблюдали, как Кверон опустился на колени возле Гвейра и откинулся на пятки лицом к архиепископам и боком к Камберу. Когда все стихло, Кверон положил руку Гвейру на лоб, устанавливая более жесткий контроль. Дерини становился все более спокойным и сосредоточенным. В какой-то момент он поднял затуманившийся взор на Джеффри, тот кивнул, и Кверон обратился к Гвейру.
Мгновение спустя Гвейр свернулся калачиком, словно во сне, и застонал, плотнее заворачиваясь в плащ. Кверон сидел неподвижно и молча. Наконец Гвейр несмело открыл глаза и огляделся.
Камбер знал, что произойдет дальше. Переведя взгляд в центр комнаты, куда повернулся Кверон, он увидел, как вихрь светящегося дыма постепенно приобретает черты неподвижной фигуры в сером плаще с капюшоном.
Неужели он действительно выглядел так? Не удивительно, что сначала Гвейр испугался!
Гвейр перевернулся на другой бок, заморгал, удивленно глядя, как высокая, окруженная сиянием фигура подплывает ближе. На лице юноши мелькнула тревога. Гвейр начал быстро вставать, но застыл, едва приподнявшись, и, опираясь на локоть, прошептал: «Камбер!»
Видение еще приблизилось, потом остановилось, и капюшон упал с серебристой головы, хорошо знакомой всем присутствующим в заде. Когда собравшиеся увидели и узнали его лицо, послышался глубокий вздох.
Ошеломленный, Камбер смотрел на самого себя.
Лицо выглядело несколько моложе того, каким казалось последние несколько лет, и Камбер понял, что, должно быть, таким видел его Гвейр.
— Не бойся, — сказал его собственный голос. Эти два слова были произнесены Квероном, но шевелились губы видения, а интонация была точно Камберовская. — Я вернулся только на несколько минут, чтобы облегчить твою печаль и сообщись, что мне легко в моем новом жилище.
Камбер кивнул, захваченный воспоминаниями, и потерял нить происходящего на несколько секунд.
— …Теперь, когда вас нет, действия короля станут неподконтрольными, — говорил Гвейр, когда Камбер вернулся к действительности— Я боюсь его, милорд.
— Пожалей его, Гвейр, — мягко ответил призрак. — Не бойся его. И помоги тем, кто остался, продолжить начатое, — Джорему, Райсу, моей дочери Ивейн и моем внукам, когда они подрастут. А Элистер Келлен, который привел тебя сюда, больше всех нуждается в твоей помощи.
— Отец Келлен? — Гвейр удивленно покачал головой, в его голосе слышалась печаль. — Но он такой резкий и самоуверенный. Как я помогу ему?
— Он не такой независимый, каким желает казаться, — ответил призрак со знакомой улыбкой. — Да, он бывает груб и иногда слишком упрям. Но ему даже больше моих детей будет недоставать нашей дружбы. Ты поможешь ему, Гвейр? Ты будешь служить ему, как служил мне?
Взгляды присутствующих обратились к Гвейру в ожидании его ответа. Камбер не мог не преклоняться перед мастерством Дерини по имени Кверон, который сумел вызвать из затуманенного снотворным сознания такое ослепительно яркое воспоминание и теперь удерживал публику в чарах волшебства. Когда Гвейр робко посмотрел на своего гостя, Камбер прикрыл улыбку рукой.