Каков бы ни был результат, медлить не стоило. На обдумывание атаки ушло несколько секунд, положение становилось довольно щекотливым. Камбер бросил нерешительный взгляд на Джебедию, ледяные глаза отразили боль, которую испытал бы Элистер после упреков друга.
— Прости… Джеб. Я не понимал…
— Мне тоже так кажется, — прошептал Джебедия, по-прежнему не поднимая головы.
Камбер позволил той части своего существа, которая была Элистером, выйти на верхний уровень сознания и продолжал:
— Ты можешь простить меня? Не стоило так увлекаться делами. Должно быть, ты чувствовал себя ужасно.
Джебедия поднял голову, но все еще не решался встретиться в Камбером взглядом.
— Да, это было ужасно. Вы представить себе не можете, как больно смотреть на то, как после смерти Камбера вы боретесь в одиночку. Вам следовало поделиться своей ношей. Вы совершенно забыли обо мне. Я никогда не понимал, почему.
Когда он заглянул в его лицо, Камбер понял — вот момент столкновения, который решит будущее обоих.
Камбер смотрел Джебедии в глаза, изображая беспокойство. Там он вдруг заметил огонек надежды. Кажется, Джебедия в глубине зрачков своего неверного друга увидел отблеск его сознания, он облегченно вздохнул.
— Могу я надеяться?
— Ты же знаешь, что прежнего уже не будет, — прошептал Камбер, он не прерывал едва наметившийся контакт, но не открывал свой мозг. — Я должен исполнять долг, который раньше не лежал на моих плечах.
Джебедия кивнул, безоговорочно принимая слова Камбера.
— Но если ты позволишь мне коснуться твоего сознания, я, возможно, смогу поделиться с тобой частью того, что занимало мой ум в месяцы разлуки. Позже, надеюсь, наше общение станет более близким.
Застенчивая улыбка, почти неуместная на измученном красивом лице, тронула губы Джебедии.
— Вряд ли это будет совсем как в старые добрые времена, но я понимаю причину. Вы простите меня, если я скажу, что опечален?
— Я всегда буду прощать тебя, Джеб, — тихо ответил Камбер; его тоже не радовала эта процедура и то, то он намеревался сделать. — Мы сядем здесь, на ступенях? День был длинным, и мои кости ноют от холода.
Плотнее завернувшись в плащ, Камбер опустился на ступень и привалился спиной к той, что повыше, а Джебедия, не говоря ни слова, примостился на самой нижней, положив между собой и Камбером меч.
— Это будет совсем иначе, чем раньше, — сказал михайлинец, вздыхая и поднимая глаза на Камбера, — Я нервничаю, точно перед боем.
— Знаю, — ответил Камбер.
Он взял Джебедию за плечи и притянул к своему колену, в то же время укрывая свой собственный внутренний мир как можно глубже в сознании, чтобы показать только часть, принадлежавшую Элистеру. Подняв правую руку, на которой блеснуло епископское кольцо, он заколебался, сжимая и разжимая кулак, словно согревал пальцы. Символ пастырской власти на руке должен был напомнить Джебедии о высоком положении его друга и оправдать неравенство в контакте.
Голова Джебедии начала клониться, Камбер подхватил его за подбородок. В то же мгновение Джебедия узнал это прикосновение, вздохнул и доверчиво повалился головой на руку Камбера; его веки задрожали. Оставаясь по-прежнему Элистером, Камбер упрочил контакт и почувствовал, как сознание Джебедии успокаивается, тени подозрений больше не омрачали кристальную чистоту хорошо тренированного мозга.
— Теперь давай, — сказал Камбер шепотом, мысленно открываясь сознанием Элистера Келлена.
К его удивлению, Джебедия принял краткость контакта Элистера за естественную осторожность — его старый друг просто сохраняет тайны своего духовного сана.
Камбер умилился этой наивной доверчивости и в то же время испытал отвращение к себе за то, что обманывает невинность. Он помедлил, собирая силы для единственного неотразимого удара, и рванулся вперед, захватывая уровни сознания и перекрывая каналы мозга, пока Джебедия не оказал сопротивления. Только мгновения нужны были, чтобы он уже не освободился.
Джебедия вскрикнул и дернулся под руками Камбера, его сознание оказалось во власти другого разума. Он еще силился разорвать связь, превратившуюся в путы для него, но коварная сила предупреждала его попытки, забиралась все дальше. От каждого ее движения буквально ослепленный Джебедия вздрагивал и корчился, никогда этот воин не мог представить себя таким жалким и беззащитным.
И только тело продолжало сопротивляться — мускулы воина откликнулись на угрозу, не дожидаясь команды обессиленного мозга. Правая рука инстинктивно ухватилась за кинжал, полупарализованные пальцы сжались вокруг рукояти из слоновой кости и медленно потянули оружие из ножен.