Затем он бросил мяч в угол и нервным жестом пригласил их садиться. Он придвинул стул ближе к их скамье и сел на него верхом. Какая-то тень скользнула по его лицу, когда он добавил:
— Реван тоже с ними там играет, он к ним очень хорошо относится, и дети его любят.
И он посмотрел на пол, словно пересиливая себя.
Джорем и Райс встревоженно переглянулись.
— Может, тебе лучше отослать его к отцу? — мягко спросил Джорем. — Ведь он все время напоминает тебе о…
— Нет… — прошептал Катан. — Реван останется со мной. Он — единственный, кто пережил те ужасные недели, и он напоминает мне о том единственном добре, которое я смог тогда совершить. Для меня это очень важно, иначе я сойду с ума.
— Но…
— Вопрос закрыт!
Он отвернулся от них, стараясь справиться с собой, затем медленно повернулся, встретившись взглядом с Джоремом.
— Но вы же приехали сюда не за этим. Что вас привело в Валорет? Я не надеялся вас увидеть раньше Рождества в Кайрори.
— У меня кое-какие дела, связанные с Орденом, — легко солгал Джорем. — И я подумал, почему бы не навестить своего братца. — Он махнул рукой в направлении Райса. — И вот мы решили посмотреть, чем ты тут занимаешься. Как дела при дворе?
Катан взглянул на них так, будто его охватила паника, и опустил глаза вниз, на руки, сложенные между коленями.
— Ситуация напряженная, непредсказуемая, хрупкая.
— Если ты не хочешь говорить об этом, то…
— Нет, думаю, что я должен сказать. До этого дня все было достаточно стабильно — постоянно плохо. Имре меня игнорировал, вел себя так, будто меня не существует. А в это утро он вышел от духовника, обнял меня, как брата, и сказал, что был не прав, когда сердился на меня, так как я только выполнял свой сыновний долг, стараясь спасти крестьян. Я решил, что он простил меня. Ведь он даже пригласил меня присутствовать на своем уроке фехтования.
— А ты хотел бы, чтобы он простил тебя? — осторожно поинтересовался Джорем. Катан вздохнул.
— Не знаю… Думаю, что да. Но как только мы пришли туда, начались странные вещи. Коул начал бой с Имре, как это он всегда делает, и затем позволил ему выиграть, хотя мы все знаем, что Имре как фехтовальщику далеко до Коула. Однако Коул все обставил так, что это выглядело честной победой, по крайней мере он убедил в этом Имре. Когда Имре пошел принимать ванну, сопровождаемый Коулом, я остался с пустой чашей и грязным полотенцем, а вокруг хохотал весь двор.
— Это чересчур подло даже для Коула, — сказал Райс. Катан воздел руки к небу, затем беспомощно опустил их.
— Что мне делать, Райс? Я начинаю думать, что он ненавидит меня. Ведь все зашло гораздо дальше простой размолвки. Бог знает, что мы никогда не были друзьями, даже до того, как я женился на его сестре Элинор. Но потом… — Он вздохнул. — Я всегда старался думать, что раз он брат моей жены, то есть же в нем что-нибудь хорошее. Но если он и любит ее, а иногда я сомневаюсь в этом, то эта любовь совершенно не распространяется на ее семью. Он очень амбициозен, Джорем. Он хочет править. А если он не может править, то хочет хотя бы быть силой при троне. Вы знаете, что он привел во дворец двоюродную сестру Элинор, и я не удивлюсь, если он попытается женить Имре на ней!
— Есть основания полагать это? — спросил Джорем.
— Кто знает! Она прекрасна, хорошо сложена. Имре, должно быть, не замечает, как тесно она связана с Коулом. — Катан сардонически улыбнулся. — А с другой стороны, принцесса Эриелла возненавидела Мелиссу Хоувелл с первого взгляда. Уж слишком та хороша. Она понимает, что Имре когда-нибудь женится, хотя бы из династических соображений, но Эриелла хочет быть единственной, кто будет влиять на Имре. Может, она сыграла не последнюю роль в том, что Имре отвернулся от меня? Я не очень охотно отзываюсь на прозрачные намеки Ее Высочества…
— Я слышал дворцовые сплетни по этому поводу. — Райс усмехнулся. — Весьма своеобразная леди. Ей очень не нравится, что ты счастлив в браке.
— Кстати, а как Элинор? — спросил Джорем. — Я могу поклясться, что она самая великолепная женщина в королевстве после нашей сестры. Ни один мужчина не сможет изменить ей. Как ее здоровье?
Очень довольный комплиментом, Катан, несмотря на мрачное расположение духа, улыбнулся.
— С ней все в порядке. Правда, она не разделяет мои мрачные мысли, которыми я поделился с ней. Может, она и права. Но я ничего не могу поделать, Джорем. Это постоянное напряжение, неопределенность — все это разрывает меня на части!
— Я понимаю, — со вздохом сказал Джорем. Он посмотрел вдаль, на город, раскинувшийся до самого горизонта, и немного склонил голову в ответ на взгляд Райса. Когда он наконец заговорил, его голос был еле слышен: