Я много думал, почему все так неладно сложилось с первой порцией перевода и понял: проблема заключается в моем неумении толком все объяснить. Попробую еще раз. Я отослал Вам сделанные переводы, и Вы по ним судите о сути моего метода. Но дело в том, что входе работы я преследовал совершенно конкретную цель — как можно лучше и глубже понять самого Мэлори. Так сказать, уловить самую его суть. То есть я хочу сказать, что тот вариант текста, который я Вам выслал, еще не окончательный. Правильнее его рассматривать как черновые наброски для дальнейшей обработки. И в ходе этой обработки я уже не намереваюсь возвращаться к Мэлори, а буду опираться исключительно на свой перевод, свободный от среднеанглийской лексики. Вот почему так важно избежать ошибок на первом этапе. Я понимаю, что это долгий окружный путь, но по-другому я не умею. Для меня это единственный способ избавиться от влияния Мэлори и заговорить собственным языком. Поэтому прошу: потерпите немного. Главное, что теперь я четко вижу цель и пытаюсь ее достичь.
ЧЕЙЗУ
Сомерсет, 22 мая 1959 г.
Благодарю Вас за конфиденциальное письмо. Мне очень важно Ваше доверие. Наверное, можно работать и в условиях противостояния, но гораздо проще и эффективнее это делать, когда царят мир и согласие. Я каждый день узнаю что-то новое и стараюсь учитывать в своей работе. Без этого невозможно двигаться вперед. Это как с резьбой по дереву, которой я продолжаю заниматься. Известно ли Вам, что каждое дерево обладает своим характером? Оно само указывает путь, по которому надо продвигаться, и игнорировать его указания — верный способ загубить вещь.
Вчера закончил первую часть «Морганы» — ее условное название «Акколон». Акколон — вымышленный персонаж, и, по-моему, он мне вполне удался. В ближайшее время собираюсь написать короткое эссе, посвященное отношению Томаса Мэлори к женщинам.
Не знаю, что получится, ведь я не бог весть какой ученый. Да и к тому же у меня нет под рукой нужных источников. А тем, которые есть, я не слишком доверяю. Меня вообще раздражает, когда люди вежливо соглашаются с автором, даже не потрудившись вникнуть в суть его доводов. И все почему? Да по единственной причине: потому что автора напечатали! А ведь иногда бывает гораздо полезнее просто оглянуться вокруг, вслушаться в имена и названия городов. Хочу поделиться некоторыми своими умозаключениями — возможно, они Вас развлекут. Мысли эти пришли мне в голову ночью, когда я размышлял по поводу Кэдбери. Взгляните на этот список географических названий: Кэдбери, Кэддингтон, Кэдли, Кэдлей, Кэдишед, Кэдлендс, Кэдмор, Кэднар, Кэдни, Кэдвелл. Если справиться с Оксфордским «Словарем британских топонимов», то мы узнаем, что все эти наименования так или иначе связаны с именем Кэда.
А ведь есть еще множество названий со слогом «Чэд» — начиная с Чэдакра и кончая Чэдуиком. Все они увязываются с именем кельтского аналога — Седвалы. Правда, в этом случае возможны вариации. А теперь давайте отыщем в словаре слова, содержащие слог «кад» и проследим их происхождение. Что у нас получается? Кадди, кадет, кадуцей, кади в арабском языке… Пройдя по этой цепочке, вы приходите к легендарному финикийцу Кадму — тому самому, который основал семивратный град Фивы и подарил грекам алфавит. Кадуцей — это геральдический символ, представляющий собой магический жезл, обвитый двумя змеями. Позже он превратился в символ знаний, в особенности медицинских (и поныне кадуцей изображается на лицензионных табличках). Сам Кадм — исключительно интересный персонаж, с которым связано множество глубоких ассоциаций. Например, он, как известно, посеял в землю зубы убитого дракона, и это можно рассматривать как еще одну версию Вавилонской башни. Однако главное, что меня сейчас в нем интересует — его финикийское происхождение. Не могли ли троянцы оказаться предшественниками финикийцев? Ведь с географической точки зрения они принадлежат к одной и той же группе. К тому же имя Брут одинаково распространено как здесь, так и в троянской традиции.
Однако вернемся к нашим баранам, то бишь к «кадам». Мы знаем, что в древности финикийцы были единственными иностранцами, посещавшими Британские острова. Они являлись носителями прогресса (возможно, они же познакомили британцев с письменностью) и новых идей из Средиземноморья. Финикийцы скрывали от остального мира месторасположение островов, так как желали сохранить монополию на местные месторождения олова, которое служило сырьем для изготовления бронзы. Возникает вопрос: а откуда прибывали финикийские корабли? Скорее всего, ближайшим и крупнейшим портом являлся Кадис — город, который на протяжении тысячелетий сохранил свое финикийское название.
Мне кажется, вполне разумно предположить, что все названия, содержащие слоги «кад», «сед» и «седрик», восходят к названию Кадиса, которое, в свою очередь, происходит от имени Кадма — мифического носителя внешней культуры. Почему бы и нет? Подобные связи живут столетиями. И поныне кади — высокопоставленный судья, знаток мусульманского права. Слово «кадди» происходит от французского «кадета» — представителя младшей генеалогической линии в аристократических семействах. Еще одно французское слово «кадо» (cadeau) в переводе означает «подарок, плата, мзда». Я практически незнаком с семитскими языками, но готов побиться об заклад, что древние евреи (и прочие семиты) возводили слог «кад» к названию таких городов как Вавилон, Тир и так далее. Так почему бы этим богатым и таинственным чужестранцам (которые приплывали на кораблях и привозили с собой всякие диковинки) не увековечить в своем имени название родного города Кадиса? Получается, что они были представителями народа Кадма — легендарного носителя знаний и посланца богов. Для низко развитых островитян, продолжавших жить в каменном веке, приезжие финикийцы и сами, наверное, выглядели богоподобными. Они появлялись в роскошных одеяниях из тирренского пурпура, приносили с собой своих богов, их изображения до сих пор можно видеть на ранних британских украшениях из металла. Некоторые финикийские гости задерживались в Британии, их гены продолжали жить в крови местной детворы, а их родные названия просочились в названия английских городов и деревень. Я бы не удивился, если б узнал, что именно они принесли на острова идею христианства еще до того, как она пустила корни в Риме.
Ни в одном из источников я не нашел даже намека на подобную теорию. Наверное, предполагается, что тысячелетняя связь с Западом начисто вытравила память о единственном ярком и цивилизованном народе, пришедшем с Востока. Лично я в это не верю — и сама английская земля доказывает мою правоту.
ЧЕЙЗУ
Сомерсет, 25 мая 1959 г.
(от Элейн С.)
Пишу в качестве постскриптума к тому письму, которое отправила Элизабет в субботу. На выходных Джон прочитал мне то, что написал в последнее время, и я хочу поделиться впечатлением. На мой взгляд, его стиль заметно улучшился. Он тут в очередной раз перечитывал винаверовские заметки по поводу Мэлори, а после этого заявил: «Мэлори сократил и переделал на свой лад французов, так почему я не могу так же поступить с ним самим?» Версия Стейнбека постепенно обретает жизнь, и мне хотелось бы, чтоб Вы это узнали. Он сам рассматривает написанное как черновой набросок — так сказать, заготовки, из которых потом создаст окончательный вариант текста. «Но почему же ты не поставил в известность своих друзей?» — удивилась я. Ответом мне был возмущенный взгляд! Понимаете, процесс идет — роман эволюционирует. Другое дело, что происходит это медленно. Но в любом случае я считаю, что вы оба оказали неоценимую помощь и сильно продвинули вперед эту эволюцию.