«Не третья часть,—заявил Лонхат,—но полностью каждому из нас нанесена обида этим поступком».
47. «Как нам поступить при таких обстоятельствах?» — спросил Макент.
«Разделим труд,— ответил Лонхат,— я обещаю доставить Ар-сакому голову Левканора, тебе же предстоит привести ему невесту».
«Пусть будет так»,—согласился Макент.
«Ты же, Арсаком, оставаясь здесь, собирай и готовь оружие, коней и все необходимое для войны в возможно большем количестве, так как, наверное, после этого начнется война и нам понадобится войско. Ты легко наберешь воинов; ведь и сам ты человек доблестный, и родственников у нас немало, в особенности если будешь восседать на шкуре быка».
Так и решили. Лонхат тотчас, как был, отправился на Боспор, а Макент — к махлийцам, оба верхами. Арсаком же, оставаясь дома, уговаривался со сверстниками, собирал среди родственников вооруженную силу и, наконец, восседал на шкуре.
48. Этот обычай относительно бычьей шкуры состоит у нас в следующем. Если кто-нибудь, будучи оскорбленным, собирается отомстить обидчику, но видит, что у него не хватает сил, то он приносит в жертву быка и, нарезав мясо, варит его; затем, расстелив шкуру на землю, садится на нее, заложив обе руки за спину, как если бы они были связаны в локтях. Этим выражается у нас самая сильная мольба. Когда мясо быка разложено, родственники и любой из посторонних подходят и берут каждый по куску. При этом они ставят правую ногу на шкуру и обещают доставить, кто сколько в силах: кто пять, кто Десять всадников, тяжеловооруженных или пехотинцев, сколько может, а самый бедный только самого себя. Собирается иногда с помощью шкуры большое число воинов. Такое войско чрезвычайно стойко и непобедимо, ибо оно связано клятвой: поставить ногу на шкуру — у нас значит поклясться.
Итак, Арсаком был занят этим делом; и собралось к нему около пяти тысяч всадников, тяжеловооруженных же и пехотинцев вместе двадцать тысяч.
49. Лонхат, прибыв неузнанным на Боспор, является к царю, занимавшемуся делами, и говорит, что, прибыв с поручением от общины скифов, он сообщит также важные новости частным образом. Когда царь приказал ему говорить, Лонхат сказал: «Скифы требуют, чтобы впредь ваши пастухи не переходили на равнину и пасли стада только до границы гор. Грабители же, на которых вы жалуетесь, что они делают набеги на вашу землю, посылаются не по общему решению, но каждый грабит за свой страх. Если кто-нибудь из них будет захвачен, то ты вправе его наказать. Вот что скифы поручили мне передать.
50. Я же могу тебе сообщить, что на вас готовится большой набег Арсакомом, сыном Марианта, который недавно приходил к тебе послом. Сердит он на тебя, по-моему, за отказ, который получил, когда сватался к твоей дочери. Уже седьмой день сидит он на шкуре, и собирается к нему немалое войско».— «Я и сам слышал,— ответил Левканор,— что собирается вооруженная сила с помощью шкуры, но не знал, что она готовится против нас и что Арсаком — ее вождь».— «Да,— сказал Лонхат,— приготовления эти — против тебя. Арсаком — мой враг и ненавидит меня за то, что меня больше уважают старейшины, и за то, что я считаюсь во всем лучше его. Если же ты обещаешь мне свою вторую дочь, Беркетиду,— ибо и я достоин вас,— то в скором времени я принесу тебе его голову».— «Обещаю»,—ответил царь, очень испугавшись. Он ведь знал, что причиной гнева Арсакома была история со сватовством, да и вообще он всегда дрожал перед скифами.
Тогда Лонхат сказал: «Поклянись, что будешь соблюдать договор и не отречешься от него».
Тут царь, подняв к небу руки, собирался уже поклясться, но Лонхат сказал: «Как бы кто-нибудь из присутствующих и видящих нас не догадался, в чем мы приносим клятву, войдем сюда, в святилище Арея, и запрем двери,— дабы никто нас не услышал. Если бы об этом узнал Арсаком, боюсь, как бы он, собравший уже большую дружину, не принес меня в жертву перед войной».— «Войдем,— сказал царь.— Вы же отойдите подальше. И пусть никто не входит в храм, пока не позову».