— Вам никогда не приходилось слышать о великом тульском мудреце Тычке?
— О каком таком еще Тычке? — машинально спросил меня Бэр, хотя офицеры и брезговали отвечать матросам.
— О том самом, который никогда перед дураками не ломал шапки и всем говорил только правду. Так вот если бы он увидел, как ни за что сейчас избили невинного человека, он бы сказал: "Не тот болен, кто лежит, а тот кто над болью стоит".
Бэр от такой неожиданности даже побледнел и так сжал кулаки, что у него хрустнули суставы пальцев. Матросы, стоявшие вблизи нас, затаили дыхание, предчувствуя, что после хруста его пальцев сейчас захрустят мои кости. Возможно, оно так и случилось бы, но Бэр, заметив еле уловимые улыбки офицеров, резко повернулся и ушел прочь.
За смелый ответ мастер Тычка тут же был зачислен в экипаж крейсера "Варяг". Матросам так понравились его слова, что через пару недель они сами стали от имени мастера Тычки выдавать офицерам свои слова, вплоть до командира Бэра, которые раньше боялись произносить даже в одиночку.
Командира корабля Бэра и офицеров-"драконов" матросы ненавидели лютой ненавистью. Они им мстили втайне всем, чем только могли. Где нужна была быстрота действия, матросы притворялись неповоротливыми дурачками. На артиллерийских стрельбищах старались ошибаться и стреляли мимо цели, особенно когда за стрельбищами наблюдали высокопоставленные чины.
Бэр с ума сходил от злости и еще более свирепее расправлялся с матросами. А те, негодующе глядя на командира и офицеров-"драконов", шептали: "Погодите, придет время и мы насмеём вам насмешки, припасем потешки".
Как-то однажды я матросам поведал превеселую историю о том, как мастер Тычка подменил одному царю царскую шапку на мужицкую, и когда тот стал входить в свой дворец, его избила своя же стража, чтобы он не совался со своим суконным рылом в калашный ряд. Все очень смеялись, а один из матросов сказал:
— Вот бы что-нибудь подобное устроить нашему Бэру.
И на второй день произошел такой случай, который потом совсем изменил жизнь матросов и офицеров на крейсере "Варяг". А произошло вот что: при подъеме с воды на борт корабля вдруг сорвался катер. Не успели ахнуть, как он затонул. То ли это сделал тот самый матрос, то ли кто-то другой, доведенный "драконами" до отчаяния. Может быть, катер сорвался случайно. Но Бэр счел это злым умыслом и тут же о случившемся доложил командующему эскадрой. Тот очень возмутился и немедленно прибыл на "Варяг". Когда команду построили на палубе и разгневанный адмирал приказал виновным в потоплении катера выйти на шаг вперед, к удивлению офицеров, вся команда шагнула вперед. Адмирал настолько перепугался, что сейчас же поспешил покинуть корабль и срочно об этом доложил в Петроград. И оттуда пришел приказ: освободить Бэра от командования "Варягом", якобы по болезни, и этим же приказом он зачислялся с повышением должности в царскую свиту.
— Вот тебе и на! — говорили матросы. — Выходит, что он выслужился на нашей шкуре.
"Драконы", немного присмирев, стали ждать нового командира, надеясь, что пришлют такого же "хорошего" человека, как Бэр. Но командующий на этот раз не рискнул сюда послать "хорошего", опасаясь бунта. Он оказал честь командовать "Варягом" неугодному ему человеку, которого давно хотел сплавить подальше от себя за то, что его слишком подозрительно любили нижние чины. Этим человеком был сын нашей тульской земли капитан первого ранга Руднев, который по примеру мастера Тычки мог высказывать самые неприятнейшие слова даже командующему эскадрой. И вот теперь командующему выдался такой случай, чтобы Руднева бросить прямо в зубы бунтовщикам. А командующий был самолюбив, и у него был такой толк: что чуть сер, то обязательно волк.
И Руднева он послал не просто-напросто командовать "Варягом", а еще там найти зачинщиков бунта. "Из-за этих негодяев мы лишились такого милейшего человека, как Бэр", — с сожалением говорил командующий. И как бы жалея Руднева, он советовал ему беречь себя и действовать осторожно, ибо малейшая неосторожность может привести к взрыву и зажечь другие корабли. "Теперь "Варяг" что бочка с порохом в нашей эскадре", — сетовал командующий.
И сразу же после прихода на "Варяг" что сделал капитан Руднев — запретил рукоприкладство и офицерам дал совет относиться к матросам с уважением, ибо матросы являются такой же живой частью корабля, как и они. Многие офицеры слова нового командира приняли за шутку, но когда он за неподчинение его приказу списал с позором на берег своего помощника — старшего офицера корабля, — то этому немало удивились не только офицеры крейсера "Варяг", но и командование эскадрой. Битье матросов командование не считало большим грехом, но восстановить на прежнее место старшего офицера командование не могло: он формально не выполнил приказ своего командира.