Всем он написал письма таким кудрявым почерком, каким обычно стараются писать, когда кого-то приглашают за наградой. Ученикам написал на простой бумаге, скрепленной казенной печатью. А мастеру Тычке — на гербовой. И с такой припиской: если кто не явится по адресу, то придется с ним встретиться в «успокоительном» доме. А успокоительным домом назывался острог, который, по словам седовласых стариков, был подарен тулякам царицей Екатериной как место для отрезвляющих раздумий, когда их начинали одолевать мысли о сути жизни или пробуждался бунтарский дух Емельки Пугачева. Этот острог и после смерти Екатерины I, при многих других царях, служил для этой же цели. Самым частым его посетителем был мастер Тычка, потому, как уже ранее говорилось, если где-нибудь вспыхивал бунт, даже за уральскими горами, Тычку все равно отправляли туда.
Но не будем далеко уходить от затеянного разговора, а снова вернемся к делам конторщика. Так вот. Как только он свои письма определил по конвертам, тут же поспешил их отправить с нарочным. Но каково же было его удивление, когда узнал, что ученики мастера Тычки, не читая даже его писем, их порвали прямо на глазах нарочного. На мастера Тычку тоже не подействовала угроза. Оказывается, в это время в каком-то близком городе от Тулы бунтовали люди, и он, как обычно, уже сидел в «успокоительном» И с великим спокойствием вернул письмо обратно без ответа. Конторский дьявол прямо-таки взбесился от этого. Как же мог кто-то ослушаться его. Ему хотелось еще до встречи их подчинить себе. Он снова сел за стол и опять стал писать письма ученикам Тычки на гербовой бумаге с угрозой, если они положительно не решат экзаменационные дела сына, то им придется встретиться с его кулаками, и для достоверности своими «кулачными гвоздями», подобно железнодорожному билету, закомпостировал все письма.
Но коль уж мастер Тычка находился в «успокоительном» доме, на этот раз он не стал на него тратить гербовой бумаги, написал на простой и предупредил, если подумает сказать хоть одно слово против сына, то следующее письмо получит написанным на ежовой шкуре. После этого чиновник-чудодей к ученикам мастера Тычки опять послал своего задворного человека, а к самому Тычке — сына. Цеховые праведники, как и в первый раз, даже не сказав ни слова, тут же уничтожили письма, а мастер Тычка сказал сыну дьявола:
— Ежели бы твой отец мне сейчас прислал письмо даже на шкуре дикобраза, я бы все равно ему не ответил, если и хотел бы ответить положительно.
— Почему? — спросил его сын чиновника.
— А потому, — показал Тычка на решетку в окне, — что не имею права голоса.
— Но тогда прикажите это сделать своим ученикам — сказал сын конторского дьявола.
— И это совершить не могу.
— Почему же?
— По той самой причине.
— Тогда, может быть, посоветуете, что мне делать? — спросил сын конторщика. — Не может быть, чтобы за пять лет, проведенных в стенах столь известного учебного заведения, у меня ничего не осталось в голове, ведь, как говорят, при школе даже собака может научиться писать, — и начал жаловаться на бездушность его учеников, которые ведь как-нибудь могли бы по-человечески принять у него экзамены, но они не хотят.
На это мастер Тычка молвил:
— А, собственно, зачем нужно, чтобы они сами обязательно выслушивали тебя? Если ты хочешь им что-нибудь поведать, то поведай их детям. И все, что они узнают от тебя, в тот же день обязательно расскажут своим родителям. Ни у кого так не открыта душа, как у детей.
— С одной-то стороны, так-то оно так, но как войти в их душу?
— Только через школьные двери.
— И правда, - обрадовался сын конторского дьявола, боясь, что его отец опять пошлет к кому-нибудь на экзамены, — школа-то находится под высокой рукой моего крестного отца, неужели у него хватит совести отказать мне с ребятами поговорить хоть половину урока.
И он сразу поспешил к своему крестному отцу, тут же забыв о Тычке и о всех разговорах с ним. А его крестный отец был таким хлебосольным, что как посадил своего крестника за стол, так до самого утра и подняться не дал. А наш заводской дьявол, не дождавшись сына и не надеясь получить положительного ответа от мастера Тычки, но зная о второй проделке его учеников, решил выйти из своего логова-кабинета и с ними разделаться на месте так, чтобы другим было неповадно.