– Терри! Ты это слышишь? Терри?
САЛИМ ЧИШТИ, МОЛЮ ТЕБЯ О ЧУДЕ…
Мощный, сотрясающий стены голос пробирает ее до самого позвоночника.
– Терри!
МИРИАМ.
– Что это, Терри? Что это?
Не обращая ни на что внимания, ее муж продолжает спокойно читать. Голос у него ровный и четкий, словно у диктора радио:
– Акбар искал ее, пока не нашел, и она родила ему сына, будущего императора Джахангира. В знак благодарности император перенес свою столицу на границу пустыни, в Сикри, и построил здесь новый великолепный город.
– Черт возьми, Терри, послушай!
Над ее головой, невидимый, ее муж продолжает читать, как будто он не слышит или ему все равно. Затем, когда она уже на грани, он останавливается.
– Нет, это ты послушай! – кричит он. – О, Сара, давай попробуем еще раз. Я так этого хочу.
– Я думала, ты любишь меня!
И вдруг откуда-то начинают катиться огромные слова. Они спадают вниз, как будто запечатывая императорскую могилу. ЭТО ГОРЬКО, НО КАЖДОМУ МУЖЧИНЕ НУЖЕН СЫН, КОТОРЫЙ ПОХОРОНИТ ЕГО, И ОНА…
Голос грохочет, и на фоне этого грохота в зале для аудиенций слышится тихий вздох. Сара чувствует, что ее вот-вот накроет волна истерики. Она понимает, что ее подруга, женский призрак, который все это время шел с ней рядом, уходит. Ее последние слова падают, как сухие листья. Теперь ты знаешь.
Она кричит срывающимся голосом:
– Мириам? Мириам, не уходи! – Но Мириам уже нет рядом. Она исчезла, словно ее и не было.
Теперь она одна против мужчин.
НЕ СПРАШИВАЙ МЕНЯ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРАВДА, А ЧТО ЛЕГЕНДА. ИДИ.
Раздается продолжительный хруст камня по камню, словно закрывается какая-то огромная ловушка.
Оторопевшая – нет, просто остолбеневшая Сара зовет:
– Акбар?
Но там только Терри. Он уходит с каменной колонны у нее над головой и по мостику возвращается на галерею, где она его уже видит. Живи Сара хоть сто лет и думай об этом каждый день до глубокой старости – она все равно бы никогда не поняла, кто только что говорил с ней.
Что ей сейчас надо, пока она стоит здесь, в этом пустом красивом зале для аудиенций в призрачном городе императора Акбара, расположенном на сухой возвышенности на границе пустыни Тар в северной Индии, и дожидается своего мужа, а он тем временем спускается с верхнего яруса и бежит к ней с распростертыми объятиями, – это принять решение. И она его принимает.
Улыбаясь, он спешит к ней:
– Ну, что ты думаешь?
Она вздыхает и слегка кривит душой:
– Давай пока не будем ничего загадывать. Давай пока осмотрим оставшиеся достопримечательности.
Они покидают здание. Снаружи ее с ног до головы обливает оранжево-золотой свет. Солнце уже клонится к закату. Сколько же времени они там пробыли? Ей на зубы попадает сухой песок, она хватается за бутылку и обнаруживает, что та пуста.
Терри по-прежнему ничего не замечает. Он тащит ее вдоль небольшого возвышения к гробнице Салима Чишти. На табличке при входе по-английски написано, чтобы входящие снимали обувь, но Терри не обращает на это внимания. Несмотря на то что вокруг никого нет, Сара снимает сандалии. Мраморный пол удерживает дневное тепло. Сара очень утомлена и хочет пить. Ей приносят облегчение длинные тени. Терри поднимает глаза от путеводителя:
– Тут говорится, что шейх похоронен здесь.
Едва стоящая на ногах от усталости, нервного напряжения, испуга и злости, она выхватывает путеводитель у него из рук и бросает книгу наружу, на площадь. Останавливается в центре гробницы, смотрит вниз, размышляет. Следовало бы помолиться, но она понятия не имеет, какие слова говорить и к кому их обращать. Они стоят под мраморной крышей. Мир останавливается, они словно находятся в вакууме. Счастливо улыбаясь, Терри берет ее за руку. Как если бы все уже было решено. В груди у нее все опрокидывается.
Они выходят из теней на медленно угасающий свет. Как только они покидают мраморную гробницу, воздух лопается и на них вдруг с пугающим, нестерпимым ревом обрушивается вся Индия: туристы, попрошайки, экскурсоводы, музыканты и торговцы сражаются за место во дворе гигантской мечети; в нос бьет запах красной пыли, готовящейся еды и огромной массы людей, собравшихся на площади, которая никогда не сможет вместить их всех; во все стороны растекается, всюду проникает ровный и мощный шум – усиленный, доведенный почти до крайности голос Индии. Великая, многообразная, непознаваемая цивилизация потягивается, словно тигр, просыпающийся от глубокого, противоестественного сна.
Они спускаются по ступенькам навстречу косо падающему свету, и Терри тоже сонно потягивается и трет глаза – так он делает по воскресеньям, после того как сообразит, что можно еще поспать, и перед тем как выключить будильник.
В первый раз за сегодня Сара бежит впереди – активная, настороженная, восприимчивая. На краю каменной возвышенности, на которой построен город, под гигантскими воротами мечети собралась толпа для какой-то церемонии – наверняка указанной в глупой книжке Терри. Она знает, что за стенами города их ждет в машине Рави Сингх; он готов увезти их туда, где царит спокойствие и безопасность. Однако она чувствует, что еще не все здесь сделала. Бодро работая локтями, она пробивается через толпу. Ей во что бы то ни стало надо увидеть, чего ждут все эти люди. Наверху сплошь покрытых узорами ворот стоят человеческие фигуры. Они будто готовятся… к чему? Люди на воротах мечети явно сосредоточены на чем-то, расположенном на уровне земли, но Сара не видит, что это.
Затем кто-то хватает ее за руку, и она оборачивается. Это мальчишка в футболке и джинсовых шортах – бывших полноценных джинсах, обрезанных выше колен. Сколько ему – четырнадцать, шестнадцать? Один из многих мальчишек, целыми днями теребящих туристов и выжимающих из них рупию-другую. «Чего тебе надо?» Наверняка денег. У ворот что-то произошло – по толпе прокатился вздох.
– Мэ-э-эм, мэ-э-эм, посмотрите, как я прыгну в воду!
Она не слышит; вернее, слышит, но не понимает. Он тянет ее за локоть, этот оборванец.
– Всего сорок рупий.
– Что?
– За сорок рупий я прыгну в воду, – говорит мальчик, указывая на массивные ворота. – А вы посмотрите. Посмотрите, как я прыгну в воду.
В рот ей набился песок, но она все же проговорила:
– В воду?
– Всего сорок рупий.
– Конечно, – говорит она и кладет ему на ладонь мятую сотню. – Когда?
– Да сейчас! – Мальчишка бежит к воротам, но он недостаточно быстр.
Сара машинально хватает его за футболку и бежит вместе с ним – куда он, туда и она, как ни пытается он ее стряхнуть, – и лезет вместе с ним, а он всхлипывает и поминутно оглядывается.
– Мэм, мэм! – Он изо всех сил пытается освободиться, но она, взволнованная, зачарованная, только жмется ближе к нему. Он почти вырывается, когда расползается его ветхая футболка, но она перехватывает его за щиколотку.
Он не может лезть вверх. Она его не отпускает. Пат на камнях. Теперь она попрошайка:
– Пожалуйста.
С дикими глазами мальчишка кричит:
– Чего вы хотите?
– Я сама не знаю!
Внизу, уменьшенный расстоянием, бегает кругами Терри и кричит, чтобы она спускалась.
Держась одной рукой за камень, другой мальчишка лезет в карман и бросает ей деньги. Он качает головой – «нет»:
– Возьмите их назад!
Дрожа, она оценивает все сразу: их положение на воротах, расстояние до верха, тот факт, что она не видит воды внизу, не может судить, насколько широк и глубок водоем и что происходит с теми, кто прыгает; она не знает, откуда обычно прыгает мальчишка и что она сейчас делает. Она знает только, что там, внизу, есть вода.
У подножия ворот кто-то другой кричит:
– Всего сорок рупий…
Не отпуская щиколотки мальчишки, тяжело дыша от волнения и надежды, она быстро говорит:
– Тысячу рупий, если возьмешь меня с собой.
Когда-то давно мне довелось попасть на небольшое каменистое плато на границе пустыни Тар неподалеку от Агры и побродить по самому знаменитому городу-призраку Индии. Этот город построен из красного песчаника, здесь стоит несколько величественных мечетей, повсюду можно видеть элегантные, вырезанные из камня ажурные решетки и стены. И уже несколько сотен лет в нем никто не живет.