Зудят, кишат на площади, скандируют:
- Лишить шеану силы, наказать шлюху валассарскую. Вздернуть на кол. Пусть ее сам Саанан имеет!
А она сидит на скамье и даже не смотрит на него. Одета в робу черную, мешковатую. Ноги босые и пальчики на них крошечные, ровные. О, как бы он молился этим пальчикам, как бы исступленно лизал их своим языком. Сам не заметил, как запыхтел, как покрылось пятнами и без того красное лицо.
- Вот и свиделись, ниада.
Молчит, гордо вздернув подбородок. Смотрит в никуда. Упрямая сучка. Ничего сегодня он ее сломает.
- Сегодня я лишу тебя, змея, твоего ядовитого жала. Станешь обыкновенной бабой, а потом постриг и вечное заточение в моем Храме. Отдал мне тебя Маагар, брат твой. Никому ты не нужна. Никому, кроме меня.
Приблизился к ней, влекомый неведомой силой. Волосы шеаны горят алым пламенем в слабых бликах солнца. И у него пальцы чешутся, так хочется впиться в волосы эти, сдавить, дернуть за них, причинить ей боль. За то, что сам горит в пекле, за то, что погрузила его в ад и нет этому избавления.
- Нужна, - губы тихо шевелятся, - нужна, лжешь, Данат. Лжешь, как и всегда…Твое жало опаснее моего. Жалит ядом лицемерия. Знаешь, что нужна и боишься…боишься, что он придет за мной. А он придет.
- Если жив…а у меня другие сведения. Нет твоего гайлара проклятого больше. Никто тебя не спасет!
-Есть он… и это тоже ложь!
И с презрением глазами своими бирюзовыми прямо ему в душу заглянула, содрогнуться заставила. Отступил на шаг назад.
- Сегодня расплата твоя придет…но я мог бы тебя спасти. Мог бы. В последний раз предлагаю свое покровительство. В моей власти спрятать тебя от людей, от всего мира и защитить. В золоте искупать, в роскоши. Ни в чем отказа не узнаешь. Ни в еде, ни в нарядах, ни в камнях драгоценных. Любой каприз исполню. На блюдце принесу. Все, что захочешь. Любое желание.
Соблазнительно на него посмотрела и облизала коралловые губы.
- Все что захочу?
- Все…абсолютно все.
- Иди к Маагару, - выдохнула, подавшись вперед, - попроси принять тебя.
- Что просить у него для тебя? Он отдаст…клянусь отдаст!
А самого шатает от ее близости и запаха, от того, как смотрит, как приоткрыла рот, как кожа ее белая перламутром отливает.
- Меч попроси. Острый, наточенный лучшим кузнецом Лассара, с каменьями драгоценными на рукояти. Фамильный меч.
- Зачем тебе меч, женщина?
К ней наклоняется, не может устоять, пьяный от запаха, от красоты этой саананской.
- Воткни его в свое жирное брюхо и выпотроши свои кишки! – и плюнула ему в лицо.
Слюна на просто обожгла, а проела дыру до мяса, заставив Даната взвыть, упасть на спину, закрываясь обеими руками.
- Тварь! Проклятая шеана! Сгною! Все равно моей будешь! Я тебя каждый день на алтаре буду живьем поджаривать!
- Если сможешь прикоснуться!
И продолжает хохотать, как безумная.
- Смогу. Лишу тебя сил твоих. Ритуал знаю, поняла?
- Нет такого ритуала…и не было никогда!
- Ошибаешься…Я этот ритуал получил от самой мадоры баордской. Старой Сивар. Специально для тебя зелье передала с пламенным приветом от нее. – От воспоминаний о встрече с мерзкой старухой, содрогнулся всем телом. И голос ее скрипучий в голове зазвучал:
- Принессссс?
- Принес.
Отдал мадорке прядь красных волос.
- А кровь ее принесссс?
- Принес!
- От меня привет ниаде передашшшшшь
Маленький флакон вложил в сморщенную ладонь.
- Молодец. Жди. К тебе выйдут. И держись подальше от чащи. Баордов я еще могу контролировать, а псов наших нет. А они всегда голодные.
Когда шел вместе с двумя астранами к кромке леса, послышалось, как вдалеке в баордском лагере младенец плачет. К нему вышла одна из зверо-женщин. Выползла на четвереньках, не похожая на человека совсем, укутанная в черные меха, застала Даната тут же осенить себе звездами и протянула флакон и бумагу, свернутую в трубочку. Он забрал и дернулся, когда паучиха на него голодным взглядом зыркнула.
***
Шатаясь, выбрался из кельи Одейи, в зеркало на себя посмотрел и застонал – на щеке волдырь лопнул, и сукровица течет. Обожгла, тварь. Навеки шрам останется. И все остальные поймут, что прикасался к ней. Губы поджал, оглядываясь по сторонам. Факел схватил и опалил часть головы, загорелась тиара и волосы, он тут же в чан с водой голову окунул и завопил не своим голосом.
- Кто факел не закрепил на стене?
Чуть позже равнодушно смотрел как одного из стражников лицом в угли тыкают за то, что факелы развесил ненадежно и мог пожар в замке устроить.